Атлантическая премьера   ::   Влодавец Леонид

Высветился неглубокий бетонный колодец, по одной из стенок которого тянулась цепочка стальных скоб. По этим скобам можно было спуститься на три метра вниз, на сухое бетонное дно. Фонарь у меня оказался довольно мощным, и я сумел обшарить его лучом весь колодец. Мин, проволочек каких-нибудь, планочек для рычажков, предназначенных для того, чтоб советские солдаты, задев их, взлетели на воздух, вроде бы не просматривалось.

Зато просматривался темный проем в одной из стенок колодца. Противоположной той, что была утыкана скобами. Пристегнув фонарь к ремню, я начал спускаться, успевая поглядывать и под ноги, и по сторонам, и вверх. Когда я поглядел вверх, то разобрался, отчего плита, закрывавшая люк, вроде бы исчезла, хотя мне показалось, что она опускается вниз. В верхней части колодца был паз, куда эта плита задвинулась. Задвигалась и выдвигалась она при помощи телескопических гидравлических штоков, двух горизонтальных и четырех вертикальных. С помощью горизонтальных она выходила из бокового паза, а вертикальные поднимали ее на уровень пола.

Оказавшись на дне колодца, я осмотрел проем. Он был перекрыт тяжелой стальной дверью со штурвальчиком.

Сверху, кряхтя и охая, спускался Алик.

— Чего нашел, а?

— Дверь, не видишь? — проворчал я. — Вот крутанем сейчас, а оно ка-ак… Понял? Всю часть можно на воздух поднять…

— Пойдем к командиру скажем, да?

— Командиры давно по домам, с женами. Дежурного надо позвать.

И это был момент, когда все еще могло вернуться…

— Я сбегаю, а ты подожди, — вызвался Алик. — Я прямо к дежурному по части пойду, а то наш повар — большой дурак!

Он куда быстрее вылез из колодца, чем залез в него. И тут мне, сопляку эдакому, подумалось: чего я себе голову забиваю всякими страхами? Приключение, можно сказать, самое первое за всю службу, хоть будет что после дембеля рассказывать… А ну-ка, попробую!

И я повернул штурвальчик двери против часовой стрелки, хотя всего за несколько секунд до этого прекрасно понимал, что после этого может произойти взрыв.

Взрыва не последовало, но дверь сдвинулась, и это оказалось еще хуже. Передо мной открывалась дорога ко всем смертным грехам.

Я этого, конечно, не знал, и если екнуло у меня сердце в тот момент, то не от страха, а от восторга.

Фонарь высветил ступени, уводящие еще глубже, куда-то в сырой, разящий плесенью мир. Холодный сквозняк тянул снизу и уносился вверх по колодцу.

Направив свет вниз, я осмотрел пол за порогом стальной двери и все верхние ступеньки. На стене были какие-то кабели в толстых резиновых оболочках, но проволочек и рычажков я опять не увидел. Я перешел через порог, не понимая опять-таки, насколько важным окажется этот шаг.

У меня еще в детдоме выработался условный рефлекс: входишь куда-то — закрывай за собой дверь. Я сделал это машинально, почти не глядя, и бронированная штуковина легко захлопнулась с маслянистым лязгом. Лишь через минуту я сообразил, что сделал что-то не то. Со стороны лестницы на двери не было ни штурвальчика, ни какого иного заметного средства, чтобы открыть дверь. Только ручка-скоба — и все.

А я не испугался, потому что знал: примерно через полчаса сюда пожалует дежурный по части со свитой, покрутят штурвальчик, выгонят меня наверх и отправят спать в казарму…

Поэтому мне захотелось, пока не выгнали, пролезть подальше в нутро этого подземного заведения. Когда нельзя, но очень хочется, то можно…

Шаги моих десантных ботинок на лестнице бухали гулко, с каким-то немецким акцентом: штумм! штумм! штумм!

Лестница была винтовая. Чугунные ступени по спирали обвивали мощную железобетонную колонну. Я сделал один виток, другой, третий — конца им не было видно. Становилось страшновато, но азарт тянул дальше. Я уже сбился со счета и не очень помнил, на сколько метров спустился в шахту.