Проклятие Зарстора   ::   Нортон Андрэ Мэри

Последние три года научили ее, что между жизнью и смертью может быть очень короткое расстояние.

Она постаралась забыть о прошлом. Воспоминания о нем только ослабляют дух. Жить — значит помнить только о сегодня. Она знала, что может поздравить себя с тем, что дожила до этого дня и благополучно добралась до этого места. И неважно, что когда-то такая же крепость была ее домом, что на худом мускулистом теперь теле когда-то была мягкая шерсть, тщательно выделанная и выкрашенная. Даже одежда, которая сейчас на ней, добыта в странствиях…

Брюки, изношенные и истончившиеся, из грубого жесткого материала, куртка из шкур прыгунов, выделанных и сшитых ее собственными руками, рубашку она нашла в сумке мертвого жителя Дейла, попавшего в разбойничью засаду. Дейлец прихватил с собой своих врагов. И она считала, что рубашка

— это дар ей, сделанный этим храбрым человеком. Ноги у нее босые, хотя в мешке есть сандалии с деревянными подметками, они ждут более тяжелых дорог. Подошвы ее загрубели, ногти на пальцах ног сломаны.

Волосы спутаны, потому что расчесывает она их только пальцами. Когда-то они были цвета самого крепкого яблочного эля, блестящие, заплетенные. Теперь, выгоревшие на солнце, они больше похожи на увядшую осенью траву. Но Бриксия больше ничем не гордится в себе, только силой и способностью выжить.

Перебегая от одного укрытия в кустах к другому, все время напряженно ожидая сигнала тревоги, какой могут дать глаза, уши или нос, Бриксия бегло подумала, что Уте теперь гораздо больше подходит слово «леди». Для домашней кошки она велика. Но, возможно, она никогда не грелась у разведенного человеком огня и с самого рождения была дикой. Тем более странным кажется ее союз с Бриксией.

Примерно год назад Бриксия проснулась после беспокойного ночного сна (календаря у нее не было, поэтому точного времени она не могла назвать) и увидела, что у ее костра сидит Ута; глаза кошки светятся, как большие красноватые монеты. Бриксия тогда ночевала в одной из заросших мхом, лишенных крыши развалин, оставленных Древними. Она быстро обнаружила, что другие бродяги, которые могут оказаться врагами, не любят такие развалины. Но тут никакой опасности нет — только стены, быстро возвращающиеся в землю.

Во время первой встречи она слегка опасалась Уты. Но если не считать пристального немигающего взгляда — кошка словно оценивала ее, — ничего примечательного в Уте не было. Шерсть у нее темно-серая, на голове, лапах и хвосте темнее, на солнце отсвечивает синевой. Шерсть густая и мягкая, как драгоценные ткани, которые когда-то привезли заморские торговцы, задолго до того, как война с захватчиками перевернула вверх дном всю жизнь в долинах с востока до запада, разбила эту жизнь на осколки, и никто из выживших уже не может их собрать.

На темной мордочке Уты странного цвета глаза — иногда синие, иногда зеленые, но по ночам в них всегда красноватая искра. И глаза эти знающие. Иногда, когда они обращены к девушке, Бриксия чувствует себя неуютно, как при первой встрече, словно в этих суженных зрачках разум, сравнимый с ее собственным, и этот разум изучает ее и оценивает.

Девушка и кошка вместе по кустам пробрались к заросшим развалинам того, что когда-то, по мнению Бриксии, было гостиницей. От нее остались только две стены, обожженные и обрушившиеся, не выше плеча девушки. В земле отверстие, ведущее в погреб, но они почти забито. Рыться здесь нет смысла.

Нет, лучше посмотреть в доме лорда. Хотя, конечно, этот дом и разграбили в первую очередь. Но если огонь вышел из-под контроля до того, как грабители закончили…

Бриксия подняла голову. Ноздри ее расширились, ловя запахи.