Меньшее зло   ::   Дубов Юлий

Спокойное и неторопливое изящество, с которым инфокаровские люди спланировали и осуществили операцию, чем-то напомнило ей историю про появление в стране Флатландии, населённой передвигающимися по плоскости двумерными амёбами, фантастического существа, обладающего непостижимой для аборигенов возможностью использовать для перемещения третье измерение. Интересно, как они вытащат из её квартиры человека, поменявшегося с Аббасом брюками и ботинками?

Она не знала, да и не могла знать, что час назад из телефона-автомата на пульт «02» поступил звонок, и голос Аббаса, записанный на диктофон в белых «Жигулях», зачитал второе по счёту сообщение. Поскольку телефон-автомат находился где-то в Кузьминках, оперативные группы, ведущие поиск террориста, были срочно передислоцированы. Так что дорога из подъезда оказалась свободна.

Хотя, из соображений предосторожности, не мешало бы несколько часов погодить. Что, собственно говоря, и произошло.



Глава 2

Зиц-олигарх

«Жил-был дурак».



Редьярд Киплинг



В настоящую силу Аббас вошёл не сразу. И неожиданно свалившееся на него благополучие какое-то время воспринимал с опаской. Хотя и понял мгновенно, что именно этого ему в жизни не хватало. Бизнес — это ведь что? Это когда ты богатый, и солидная машина с водителем, и девка-секретарша с ногами от шеи, и в любой ресторан можно зайти покушать не потому, что голодный, а потому что просто захотелось, там встретят с поклоном, проводят к столику, и два официанта будут крутиться рядом, ловить каждое слово с трепетом и восторгом.

А если, как совсем недавно у него, денег еле-еле на жизнь хватало, за рулём рухляди производства Горьковского автозавода приходилось сидеть самому, а из ресторанов — по карману только заведение «Шеш-беш», и то по большим праздникам, — это не бизнес. Слезы это. Пусть ты и сам себе хозяин и ставишь заковыристые подписи на накладных и платёжках. Хотя и таким смехотворным существованием он был обязан не своей деловой хватке, а посторонней помощи. Так что, если по правде, не был он тогда бизнесменом, а всего лишь работником по найму, но с правом финансовой подписи.

Дело в том, что надёжно защищённое от лихих людей место на оптовом рынке, где принадлежащая ему фирма ни шатко ни валко приторговывала стройматериалами, досталось Аббасу благодаря покровительству Мамеда, с которым он когда-то учился в школе. А вот великого отца Мамеда Аббас видел всего раз, издали.

Что, впрочем, не мешало ему в разных компаниях, которые собирались в харчевне «Шеш-беш», таинственно намекать на тесные связи с Мамедом и его многочисленным семейством. Реакция окружающих восполняла болезненно ощущаемый дефицит уважения и почтения.

Невинная похвальба привела к тому, что события, последовавшие за трагической и таинственной смертью отца Мамеда — от удара стилетом в сердце в самолёте, летевшем из Тель-Авива в Нью-Йорк, на глазах у десятков пассажиров, — не удивили никого, если не считать самого Аббаса.

В результате этого трагического события любовно созданное основателем династии переплетение бизнес-единиц осталось без присмотра, и вот тогда-то Аббасу и позвонил бывший одноклассник.

— Салям, Мамед, — сказал разбуженный посреди ночи Аббас. — Я разделяю твоё горе.

— Обращаюсь к тебе, как к брату, Аббас, — донеслось из-за океана. — Когда тебе было трудно, я тебе помог. Теперь, в чёрный час, я прошу тебя о дружеской услуге.

— Что я должен сделать, Мамед?

— Завтра к тебе придёт один человек. Очень умный. Скажет, от меня. Сделай, о чём он попросит. И дай мне номер твоего мобильного телефона.

— Ты же знаешь, у меня нет мобильного, Мамед, — признался Аббас. — Зачем мне мобильный? Я человек маленький.

Наступившее в трубке удивлённое молчание сменилось короткими гудками. Разговор оборвался.

На следующее утро в торговом павильоне Аббаса появился лысый и довольно пожилой человек с густыми седыми бровями, в мятом сером костюме примерно двадцатилетней давности и никогда не чищенных лакированных туфлях.