Мертвецы не тоскуют по золоту   ::   Март Михаил

Выскочила она в сад и тут же к пирсу. Там мы и нашли ее вещички на берегу. Я так и бегал за ней, как пес, а она только кричала. Потом ворвалась в дом, схватила записную книжку и позвонила генералу Родионову в Питер. Без церемоний, самому Родионову. Ну а чуть позднее тут все и началось. Три опергруппы сразу приехали.

- В котором часу Анастасия Ветрова звонила тебе и в котором часу ты приехал на место?

- Она звонила в три часа. И еще она сказала, что вечером никого не будет и она не хочет, чтобы меня видели домашние. Вот я и решил приехать. В половине седьмого прибыл. Через четверть часа объявилась домработница, в семь пятнадцать медсестра, в семь тридцать хозяин дома, а потом вы. Водолазы уже работали. Их майор Дмитриев вызвал из береговой охраны.

- Покойная не звонила тебе раньше?

- Мне передавали, что звонила какая-то женщина. Три дня назад и вчера, но она меня не застала.

- Кто еще живет в доме?

- Садовник и его сын. Ни того ни другого дома нет.

Возле особняка стоял милиционер, он доложил, что никто в дом не заходил. Они поднялись по ступенькам к дверям и вошли в здание.

Просторный холл освещался яркой хрустальной люстрой. Слева три двери и две справа. Полукруглая мраморная лестница вела на второй этаж, у входа висел телефонный аппарат.

- Вы проводили работу в доме? - спросил Трифонов.

- Да. Протокол осмотра составили, понятые подписали. Нам наверх.

- А здесь что?

- Кухня. Напротив комната медсестры, рядом гостиная, по другую сторону столовая и комната домработницы.

Трифонов заглянул в каждую из комнат и направился на второй этаж. Капитан шел следом.

Длинный коридор, устланный ковровой дорожкой, упирался в узкую лестницу, ведущую на чердак.

- Здесь четыре комнаты. Спальня покойной, рядом хозяина, его кабинет и бильярдная, - торопливо отчитывался капитан. - Ее комната была закрыта, и кабинет мужа тоже. Ключи от всех помещений есть у домработницы, она и открывала нам двери. Обстановка, как в бразильских сериалах, где есть все, что должны иметь люди, не стесненные в средствах.

Капитан обогнал следователя и открыл одну из дверей.

- Не кабинет, а музей. Ручки резные, отпечатков не снимешь.

Трифонов вошел в просторную комнату. Портьеры были сдвинуты, и пришлось включить свет. Огромный письменный стол, антикварная мебель и портящий общее впечатление современный компьютер. В углу стоял шкаф со стеклянной дверцей, который тут же привлек внимание следователя.

- Ружейный арсенал хозяина, - пояснил капитан.

- Вижу, Семен.

Ключ торчал в дверце. Трифонов открыл ее и осмотрел стоявшие в ряд семь ружей. Внизу лежали коробки с патронами.

- Красотища. Англия, Голландия, Франция, Германия, - восхищался Трифонов. - Завидую черной завистью. Каждая из этих игрушек стоит больше моей годовой зарплаты.

- Вы охотник, Александр Иваныч?

- Ногу-то мне кабан порвал. Рана не боевая, как думают некоторые. Но почему он держит шкаф открытым? Как там у Чехова... Если на стене висит ружье, значит, в третьем акте оно должно выстрелить.

- То на сцене.

- А мне все время кажется, что я наблюдаю за каким-то действием, оторванным от жизни.

- Почему?

- Фальшиво сыграно. Нам бы режиссера найти.

Трифонов повернулся и вышел из кабинета. Капитан указал на дверь справа.

- Вот ее комната.

Шелковые обои, кровать с балдахином, картины в тяжелых рамах, пушистый ковер, секретер, кресла, пуфик, и все в розовых тонах. Рядом с кроватью стояла инвалидная коляска, а у высокого окна, где также находилась дверь, выходящая на солярий, лежал огромный черный пес. Мутные глаза застыли, а синий язык вывалился из пасти и уперся в железный намордник. Лохматая шея была стянута жестким ошейником, который цепью приковали к радиатору батареи.