Прозрачные витражи (Лабиринт отражений - 3)   ::   Лукьяненко Сергей Васильевич

Находиться в камере, работать в мастерской, посещать библиотеку и церковь... мы предоставляем услуги представителям пяти наиболее популярных конфессий. Однако, есть и решающее отличие нашей тюрьмы от обычной. Каждый заключенный имеет собственное автономное пространство, как его неофициально называют - "внутреннюю Монголию". В каждом конкретном случае это пространство создается индивидуально, квалифицированными специалистами. Посещение вну... автономного пространства или же "зоны катарсиса" - это уже официальный термин, служит перевоспитанию преступника. Могу заметить, что случаи отказа от этой терапии крайне редки. Позвольте...

- Это не слишком бесцеремонно? - спрашиваю я.

И Томилин ощутимо меняется в лице:

- За находящимися в зоне катарсиса ведется непрерывное наблюдение. Они знают, что в любой момент надзиратель может прервать сеанс. Пройдемте.

Может быть он начинал с патрульно-постовой службы?

Вслед за Томилиным я отдергиваю занавеску и вхожу в зону чужого катарсиса. В чью-то внутреннюю Монголию.

А это и впрямь похоже на монгольскую степь!

Нет, я там не бывала. Даже через глубину. Но в моем представлении она так и выглядит: бескрайняя равнина до самого горизонта, каменистая земля с сухими стебельками высушенной злым солнцем травы, пыльный ветер, безоблачное небо. Очень жарко.

- Т-с! - упреждает мой вопрос Томилин. - Вон там.

И впрямь, метрах в ста от входа - полощущегося прямо в воздухе серого полотнища, сидит на корточках человек. Мы приближаемся и человек оказывается тщедушным, с жиденькими волосами и нездоровой бледной кожей типом.

Перед ним сидит на земле крошечная рыжая лисичка - фенек.

Можно подумать, что они медитируют, глядя друг на друга. Но в отличии от человека лисичка нас видит. И когда мы подходим совсем близко разворачивается и обращается в бегство.

Человек горестно вскрикивает, и лишь потом оборачивается.

Лицо у него тоже самое обычное. С таким лицом трудно назначать девушкам свидания - не узнают, не выделят из толпы.

- Заключенный Геннадий Казаков, осужден районным судом города... вскакивая и закладывая руки за голову начинает он вытверженную назубок формулу.

А статья у него плохая. Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах.

- Я особый инспектор Управления по Надзору за исправительными заведениями, - говорю я. - Есть ли у вас жалобы на условия содержания?

- Жалоб нет, - быстро отвечает осужденный.

Во взгляде его не страх, и даже не злость к тюремщикам. Раздражение! Самое настоящее раздражение человека, оторванного от очень важного дела ради какой-то ерунды. Больше ничего во взгляде нет.

- Пойдемте, - говорю я Томилину.

И мы оставляем Казакова в его внутренней Монголии. Подполковник начинает говорить, едва мы выходим в обычную камеру.

- Это один из простейших, но на мой взгляд - изящный вариант зоны катарсиса. У заключенного есть выход в пустыню. Пустыня безгранична, но замкнута - попытавшись уйти он вернется к прежнему месту. В пустыне обитает одна-единственная лисичка. Терпением и мягкостью заключенный может ее приручить. За последний год наш подопечный добился определенных успехов.

- Очень трогательно, - морщусь я. Постукиваю туфли каблуком о каблук - на пол сыпется мелкий сухой песок. - Хотя заключенный Казаков не очень-то похож на Маленького Принца. А что будет дальше?

- Когда он приручит лисичку, то сможет принести ее в камеру. Она станет совсем ручной, будет спать у него в ногах, бегать между камерами с записками... даже немножко понимать его речь, - Томилин чем-то недоволен, но рассказывает все-таки с увлечением.

- А потом?

- Вы догадливы, Карина. Потом фенек умрет. Он найдет ее в пустыне, дня через три после того, как лисичка перестанет приходить в камеру.