Путь Каравеллы   ::   Михановский Владимир

Необъясненное до сих пор происшествие в оранжерейном беспокоило его больше других. Беспокоило по двум причинам. Во-первых, своей таинственностью. Капитан не представлял себе ни того, кто мог бы это сделать, ни - в равной мере - того, как можно срезать два огромных дерева, словно соломинки.

Была и вторая причина. Она состояла в том, что оранжерейный отсек был едва ли не главным звеном в системе жизнеобеспечения корабля. Поступающий из всех отсеков воздух регенерировался здесь, и именно из оранжерейного он по трубам растекался живительным потоком, питая все прочие отсеки "Каравеллы".

На имеющихся запасах кислорода, как бы ни были они велики, в космосе долго не продержишься. Ну, неделю. Ну, месяц. Ну, полгода. Но ведь полет "Каравеллы" продлится не один десяток лет - это в самом благоприятном случае... Ясно поэтому, что на корабле должен существовать замкнутый жизненный цикл, когда необходимые для жизни экипажа вещества постоянно обновляются, восстанавливаются, регенерируются.

Капитан понимал лучше "всех: если работа оранжерейного отсека разладится - экипаж будет обречен на мучительную смерть от удушья. Химические методы регенерации дела не спасут - они только смогут продлить агонию корабля на некоторое время.

Каждый из руководителей отсеков высказывал свое мнение по поводу происшедшего. Зазвучали разгоряченные голоса, мелькали, сменяя друг друга, лица на переговорном экране.

Первым слово взял Игуальдо Ранчес, старший астрофизик "Каравеллы".

- Во всем виноваты космические лучи, - сказал он твердо. - Это они проникли сквозь обшивку оранжерейного отсека и срезали по пути два дерева, а заодно и несколько веток.

Сразу же вспыхнул хор несогласных голосов, из других отсеков посыпались реплики.

Атмосфера накалялась.

Ранчес обвел всех глазами.

- Суть во вторичном излучении, только и всего? - произнес он. Напомню, что по теории относительности при возрастании скорости возрастает и масса движущегося тела. А это означает, что - при определенных условиях - переполох в оранжерейном отсеке мог вызвать один электрон.

- Один-единственный электрон? - переспросила недоверчиво Луговская.

- Именно один-единственный, Александра Ромуальдовна! - блеснул Ранчес черными, чуточку цыгановатыми глазами. - Для этого достаточно, чтобы он двигался с субсветовой скоростью.

- Это вы того, голуба душа, - усомнился корабельный врач Логвиненко, который не был силен в физике. - Хватили, голуба душа, как говорится.

- Постарайтесь понять одну простую штуку, Дмитрий Анатольевич! - живо перевел на него взгляд Игуальдо. - У любой летящей частицы масса, как бы ни была она мала сама по себе, может возрастать неограниченно. Все зависит только от ее скорости!

- Секундочку! - не выдержал кок. - Выходит, масса летящего электрона может превзойти, например, массу "Каравеллы"?..

- Не то что массу корабля, но даже массу целой планеты, целой звезды, дорогой кок, - ответил Ранчес. - На наше счастье, этого не произошло, иначе от корабля осталось бы мокрое место.

- Вернемся к началу: что же все-таки, по-вашему, произошло? - охладил страсти капитан.

- Произошло событие меньшего масштаба, - сказал Игуальдо. - Нам встретилась частица гораздо более "медленная". Но все же ее импульса хватило на то, чтобы преодолеть защитные поля корабля и достичь обшивки. Этот экзотический космический снаряд самую обшивку не пробил, завяз в ней: силенок не хватило. Потому-то и смолчала сигнальная система корабля.

- Остроумно, - заметил капитан. - А дальше?

- А дальше просто. Затормозившись в обшивке корабля, дерзкая частица сумела где-то на полпути расщепить несколько ядер защитного вещества, что и вызвало в оранжерейном отсеке один или несколько направленных пучков вторичного излучения.