Рабин, он и в Африке Гут   ::   Лютый Алексей

 — Как тебя зовут?

— Иисус… — Рабинович поперхнулся и выронил из рук дубинку, — …Навин, — Сеня облегченно вздохнул и поднял с пола персональный ударный инструмент.

— Фу, как ты меня напугал, — пробормотал он в то время, как новый знакомый не сводил с него удивленно-благодарного взгляда. Рабинович пристегнул дубинку на пояс, похлопал паренька по плечу и лишь только тогда сообразил, с кем именно он разговаривает.

— Что-о-о?! Иисус Навин?! — Рабинович поперхнулся повторно. — А год сейчас какой?

— НУ ЧТО ТЫ, ДУРАК, КО ВСЕМ СО СВОИМИ ДАТАМИ ПРИСТАЕШЬ? — тот же самый громовой голос, который менты уже однажды слышали в пустыне, буквально заполнил собой все помещение кабака.

Перепуганные караванщики тут же свалились на пол, закрыли головы руками и начали истошно выть, выкрикивая какие-то идиотские имена, такие, как Гор (при чем тут бывший госсекретарь США?), Амон (Жомов удивленно встрепенулся), Сет (ау, где Курникова?) и Тот (о ком именно шла речь, не уточнялось!). Навин вместе со всеми не стал вопить. Он лишь побледнел как мел, но стоял рядом с Рабиновичем, не двигаясь с места. Может быть, просто ноги отказали? Ну, а менты закрутили головами, пытаясь определить источник звука.

— НЕ ЗНАЮТ ОНИ, КАКОЙ СЕЙЧАС ГОД, И ЗНАТЬ НЕ МОГУТ! — продолжал громыхать голос, совершенно не обращая внимания на замешательство, царившее в трактире. — СКАЗАНО ТЕБЕ, ДЕЛОМ ЗАЙМИСЬ. ИБО… КХЕ-КХЕ, — прокашлялся неизвестный, секунду помолчал, а затем закончил фразу:

— ИБО СОЧТЕНЫ ДНИ ТВОИ И ТВОИХ ПРЕДКОВ… ВО, БЛИН! КТО ЭТУ ДУРЬ ПРИДУМАЛ?!

Продолжение фразы не последовало. Голос стих, стало слышно, как у персов стучат зубы. Попов непрестанно ерзал на скамейке, полностью отдавшись навязчивой идее поиска громкоговорителя. Рабинович не сводил глаз с Навина, совершенно отказываясь поверить в происходящее, а Жомов встал из-за стола и подошел к толстому бородатому бармену. Тот просто приклеился к стойке и не сводил испуганных глаз с омоновца.

— Значит, это твои шутки? — грозно полюбопытствовал он у толстяка. — Ну, блин, ты и гусь, РГД тебе в задницу! Сейчас ты мне объяснишь, как ты все это устраиваешь, и где ты, свинья волосатая, в пустыне прятался.

— Я… я… я… — похоже, ничего другого бармен выдавить из себя не мог.

— Вот именно, «я, я, яволь!» — исчерпал Жомов свое знание иностранных языков. — Сейчас ты у меня заговоришь. Я тебе язычок быстро нормальным концом подвешу.

— А какой из концов языка нормальный? — ехидно поинтересовался у омоновца Рабинович. Ваня удивленно обернулся. — Оставь его в покое. Бармен тут ни при чем. А вот мы, вполне вероятно, во что-то снова вляпались, — Сеня хлопнул Навина по плечу. — Пошли, братан, посидишь с нами.

— В натуре, давай к нам за столик, — Жомов тут же оставил бармена в покое. — Ты мужик нормальный, смотрю. Не чмо. Садись, выпьем, побазарим.

— Спасибо, уважаемые, но мне нельзя, — Навин потупил глаза. — На работе не положено.

— Если водка мешает работе, — омоновец поднял палец вверх, — брось ты на хрен эту работу. А если этот фашист, — омоновец кивнул головой в сторону трясущегося бармена, — наезжать начнет, я ему быстро чайник в кофейник трансформирую.

Парень задумчиво посмотрел в сторону бородатого толстяка, а затем махнул рукой.

— А-а, будь что будет, — воодушевленно проговорил он. — Как говорит Моисей, на халяву и уксус сладкий. Все равно эта египетская свинья мне ни серебром, ни медью не платит. Зарплату продуктами выдает. Уж лучше обратно на кирпичи пойду. Там хоть выслуга идет, год за три.

Пока менты со своим новым приятелем устраивались за столом и требовали от бармена выпивку и закуску, оба побитых игрока под шумок уползли из кабака, а перепуганные персы наконец пришли в себя и вернулись к покинутой трапезе.