Микстура для терминатора   ::   Александрова Наталья

Я обожаю такие, мне вообще идут цвета, в которых не меньше трех оттенков, серо-буро-малиновые, по выражению Галки.

Я посмотрела бирку: Made in Italy.

— Откуда он у тебя?

— Случайно. — Галка вздохнула. — Вообще-то я для себя брала, но… — Она с грустью оглядела свою фигуру.

Действительно, после Стасика ее здорово разнесло.

— Примерь, Татьяна, время дорого.

Я посмотрела на себя в зеркало — действительно, это был мой цвет. Сидел костюм не очень, но цвет… Галка была полна энергии:

— Вот тут переставим пуговицу, мне пиджак был в обтяжку, а тебе будет свободно, так даже лучше, а юбку заколешь вот так, двумя булавками. Надеюсь, ты не собираешься в первый же вечер перед ним раздеваться?

— Ты что, с ума сошла?

— Тогда все в порядке, никто ничего не заметит. Макияж надо бы поярче.

— Не надо, — твердо ответила я. — Этот как раз подходит.

— Пожалуй… Как к глазам идет, Танька! Да ты прямо красавица!

К этому костюму очень подошел комплект, доставшийся мне в наследство от бабушки. Кольцо и сережки, старинная работа, белое золото, бирюза, а вокруг маленькие алмазные сколочки. Само по себе все это было недорого, но понимающие люди оценивали работу, а для меня этот набор был просто бесценным как память о бабушке. Носила я его редко, уж очень стал хрупким, но сегодня такой случай… Перед выходом я слегка побрызгала за ушами из маленького пузырька «Мажи Нуар», который назло всем купила сама себе на прошлый день рождения, и отправилась в новом костюме начинать новую жизнь.

Квартира была на Петроградской в красивом старом доме. На двери красовалась медная табличка с совершенно стершейся надписью — прочитать ничего нельзя, но не снимали ее, должно быть, из-за красоты. Звонок старый-престарый. Даже не звонок, а ручка, которую надо повернуть. Я повернула.

Дверь открылась, и передо мной появился такой красавец, что я обомлела: черный, лохматый, огромный. Нечеловеческой красоты. Конечно, нечеловеческой — ведь это был ньюфаундленд. Он смотрел на меня глазами, полными ленивой задумчивости, и взгляд его вопрошал: «Ну чего вы все от меня хотите? Ну ладно, я готов ради вас на все, но надеюсь на вашу порядочность».

— Здравствуй, — обратилась я к нему, — как тебя зовут? Ты сам открываешь дверь гостям?

— Цезарь. Он учится, но пока еще не умеет, — последовательно ответили мне из-за спины ньюфаундленда на оба моих вопроса.

Я всмотрелась в темноту за Цезарем. Там стоял малоинтересный мужчина лет под сорок, может, и меньше, худощавый, не слишком высокий, какой-то слегка потертый. В общем, не герой моего романа.

— Добрый вечер, — сказал «негерой», — вы, я думаю, та самая Татьяна, приятельница Валентины, которую она так ждет?

Я только открыла рот, чтобы спросить из вежливости, как его зовут, но вылетела Валентина и увела меня. Я не опоздала, гости еще не все собрались. Оказалось, что у Валентины ожидается много народа, я успокоилась — так даже лучше, а то сидели бы вдвоем и пялились друг на друга. Валентина вылетела в коридор, наскоро познакомила меня с мужем, симпатичный такой, но, по моим наблюдениям, здорово у нее под каблуком. Это неудивительно, Валентина — женщина с активной жизненной позицией, полная противоположность мне.

— Пойдем со мной. — Валентина потянула меня на кухню.

— Его еще нет, — зашептала она, — ты пока тут побудь, расслабься.

— Народа много у тебя будет?

— Да будут, так, ерунда.

— А кто это мне дверь открывал?

— Ах, этот. — Валентина скривилась. — Это мужа школьный приятель. Живет тут рядом, друг дома, так сказать. Вечно у нас торчит, на все праздники его приглашаем. Жена его бросила, вот мой теперь с ним и нянчится.

Я поняла, что не очень-то муж у нее под каблуком, раз сумел настоять на своем, ведь, судя по ее кривой улыбке, Валентина этого типа явно недолюбливает.

— Ты что такая бледная? Тебе надо взбодриться.