Ричард Длинные Руки - лорд-протектор   ::   Орловский Гай Юлий

Но это поправимо, я сам распоряжусь и прослежу. А что в большом?

— Ничего, — признался он. — В смысле, пусто.

— А в малом?

— Тоже ничего, но туда легче принести стол и кресла. Все поместятся. И уютнее будет.

— Ну, смотри, — сказал я милостиво и в то же время с угрозой. — Старайся! Все будешь делать хорошо, сенешалем поставлю. Главное, не бойся проявлять инициативу. Как вот щас…

Через час в холодный и пока что абсолютно голый зал входили мои орлы, довольные и гордые, одни в роскошных праздничных одеждах, другие в практичной походной, что хороша на все случаи жизни, а Растер так и вовсе явился, гремя и бряцая железом на плечах, голове, поясе и в наколенниках.

Наконец явились Варанг и Ришар, уже в походной одежде, готовые к отъезду в свои земли, пришел бодрый и всегда готовый к драке Митчелл. Отец Дитрих вошел последним. У него все поспешно испросили благословения, он перекрестил всех, на меня поглядывал вопросительно.

Я указал на середину зала.

— Первый стол уже сколотили, сейчас принесут. Сидеть пока что придется на табуретках. Но мы ведь рыцари, заноза в заднице для нас не смертельна. Прошу садиться!

Барон Варанг остановился, осматривая стол и стулья.

— Где садиться?

Я отмахнулся.

— Пока табличек не заготовлено. Садитесь, кому где табуретка покажется надежнее. Или где заноз меньше.

— А вы, сэр Ричард?

— Сяду туда, где останется место, — ответил я сварливо. — Барон, мы судьбы вселенной решаем, а вы о каком-то гребаном этикете! Мы же мужчины, женщин нет, о каком этикете речь?

Граф Ришар сдержанно усмехнулся, на меня поглядывает с любопытством, словно видит впервые. Отец Дитрих перекрестился.

— Да, сэр Ричард прав, — сказал он поспешно, — глубоко прав. Это великое счастье, что здесь одни мужчины.

— Можно даже перднуть, — сказал Растер счастливо, — а не душить шипуна. Что-то в нашем чисто мужском рыцарском братстве есть, есть великое, благородное и свободное…

Барон Альбрехт брезгливо повел носом, вздохнул и пересел на другую сторону зала. Сэр Норберт помотал головой, громко зевнул.

— Простите, — сказал он виновато. — Только собирался соснуть…

Отец Дитрих с неодобрением покачал головой.

— В полдень? Сын мой, всякий повод для лени есть повод для греха.

— Я трое суток не спал, — возразил Норберт. — Чуть с коня не упал…

Растер поддержал одобрительно:

— Я слышал, слышал, что вы тогда сказали! Не стесняйтесь, сэр Норберт! Богохульство дает такое неслыханное облегчение, какого не может дать никакая молитва.

Я похлопал ладонью по столу. Все посерьезнели, повернули головы. Я оглядел их, стараясь выглядеть старым и мудрым.

— Когда человеку, — заговорил я веско, — лежать на одном боку неудобно — он перевертывается на другой, а когда жить неудобно — только жалуется. А ты сделай усилие: перевернись! Мы вот взяли и перевернулись… Заодно и Армландию перевернули.

Отец Дитрих кивнул.

— Хорошо сказано, сын мой. Хотя я где-то это уже и слышал.

Я сказал уязвленно:

— Мудрые мысли приходят не в одну-единственную голову на свете, отец Дитрих. Но не будем отвлекаться. Наша миролюбивая Армландия никому не грозит, а сама занимается мирным трудом и… сосредотачивается. Нам нужно сперва зализать раны войны… к которым настолько привыкли, что вроде бы уже и не раны. Одновременно займемся воинской реформой, существующая система никуда не годится. Армландской армии, как таковой, вообще-то и нет, хотя воюем постоянно. Следующим шагом будет некоторая осторожная экспансия нашего влияния… Конечно, культурная, а вы о чем подумали?

Растер посмотрел с непониманием.

— Что за… экс… канция? На кого нападем?

— Меня здорово раздражает этот Хребет, — заявил я.