Рубеж   ::   Абрамкин Антон

Только когда пятки припек, завыла... На такое тоже отвечать не полагается. Да и что ответишь? То пана Станислава забава, ему виднее. - А знаешь, в газете пишут, что война за Дунаем до весны не кончится. Может, еще на год затянется. Глаза его по-прежнему были закрыты, но я понял: это - главное. Потому и ждал меня пан Станислав среди ночи, в замок не ушел, газетку лембергскую почитывал. - Про то и в округе болтают, - кивнул я. - Думаю, Валковская сотня не скоро вернется. Да и вернется ли? За Дунаем, говорят, чума. - Значит? - его лицо дрогнуло, ямочки на щеках сгинули без следа. - Пора? - Да, пан Станислав, пора. Он вновь задумался, а я вдруг почувствовал знакомый запах - страшный, сводящий с ума дух горящей заживо плоти. Сколько лет хотелось забыть, не вспоминать! Не вышло - это уже навсегда. - Откуда начнем, как думаешь? - Откуда? О том мы с ним говорили не раз, и всё давно решено. Вопрос этот так, для разговора. - С Хитцов, пан Станислав. - С Хитцов? Ну, как скажешь... Запах горящего мяса стал сильнее, и на миг я даже пожалел, что Смерть худая плосконосая девчонка - в эту ночь промедлила. Чего же еще хочет от меня Святой, благословен Он? Ответ не был мне дан, но я догадывался. Двойник! Двойник - и Пленник. Чертенок из Гонтова Яра. Не зря они встретились в эту ночь - Смерть, Пленник и Двойник. Не зря. Ярина Загаржецка, сотникова дочка Знакомый рябой черкас буркнул: "У себя", - и отвернулся. Кто именно Ярина решила не переспрашивать. Ей были нужны оба - и сам пан писарь, и его нескладный сын. Постовой не ошибся - Лукьян Еноха оказался на месте, за своим столом, и даже толстая друкованная книга была знакомой: та, что и неделю назад. Девушке подумалось, что книга, равно как подставка с гусиными перьями, нужны пану Енохе исключительно для представительности. Во всяком случае, прочитанных страниц за эти дни не прибавилось. - Чего, егоза, скучно? Пан Еноха не без труда оторвал взгляд от хитрых буквиц, снял окуляры, зевнул. - Скучно? - девушка просто задохнулась от возмущения. - Да я в Перепелицевку с разъездом ездила! До петухов встала! - Ну, ясно, - писарь потер сонное лицо, с трудом удерживаясь от нового зевка. - За дурной головою... Ярина вздохнула. Что бы она ни делала, всерьез сотникову дочку никто не принимал. Девчонка - и девчонка, разве что замуж отдать, да и то пока не за кого. - В Перепелицевке каких-то всадников видели. К Хитцам ехали. - Знаю... Сообщали уже. За такими вестями, Ярина Логиновна, нечего коней томить... Ты к Теодору? Девушка дернула плечом. К пану писарю она завернула, чтобы доложить по всей форме, как и надлежит старшему по разъезду. И вот, пожалуйста! - Он в подвале. С разбойником этим - Хвостиком. Ты бы его оттуда вытащила, что ли? Чего ему с душегубцем якшаться? Посидели б, сбитню горячего попили. В жгута сыграли... Намек насчет сбитня и жгута Ярина пропустила мимо ушей - не маленькая, чтоб в игры детские играть. Но вот по поводу остального... Хведир встал уже на третий день - продырявленная мякоть плеча срасталась быстро. Встал - и первым делом направился не в церковь свечку ставить, а в подвал, где заперли чернобородого заризяку. Тому досталось больше. Пуля из янычарки пропорола бок, и местный знахарь вначале лишь головой качал, посоветовав готовить домовину - вкупе с осиновыми клиньями и маком. Однако на второй день чернобородый открыл глаза, а на четвертый - попытался встать. Видавшие виды сивоусые только руками развели, рассудив, что разбойнику суждено быть непременно повешенным - потому пуля его и не взяла. Однако Хведир-Теодор вновь удивил всех. Поговорив с пленником, он категорически заявил, что в суд на него подавать не будет и о том же остальных просит. Тут уже и Ярина диву далась.