Молитва для ракетчика   ::   Козлов Константин

Весь мусор добросовестно собрал и сжег. В кострище остались бесформенные кусочки оплавленной пластмассы и бумажный пепел. Ничего, указывающего на причину смерти его напарника на месте бывшего лагеря не было. Микко все внимательно осмотрел и потом приказал собаке:

— Давай ищи!

Пес метнулся было назад к вывороченной сосне, но хозяин подозвал его и приказал:

— Ищи здесь, — для ясности он обвел рукой место между кострищем и местом ночлега незнакомцев. Собака виновато вильнула хвостом, не могла понять, чего хочет хозяин. Потоптавшись на месте, Джем наконец опустил нос к земле и потрусил в сторону сельги [3] , замыкающей каменистый пляж с противоположной стороны. Егерю ничего не оставалось, кроме как пойти за собакой. Лайка добежала до конца пляжа и стала пробираться наверх. Чертыхаясь, Микко полез на скалы, вокруг были гранит и диабаз [4] . Лес, камень и вода — три стихии — образовывали здешний пейзаж. Собака уже давно перевалила за гряду, а старик только добрался до вершины. Остановился, чтобы перевести дух. Заливистый лай Джема доносился из низкорослого ельника, окаймляющего широкую продолговатую поляну. Хютенен обернулся и увидел все сам.

Издалека был виден только хвост самолета, но его высота уже позволяла судить о габаритах всей машины, а тусклые опознавательные знаки о его принадлежности. Егерь спустился вниз и стал продираться сквозь ельник. Следы тех, кто прошел здесь раньше, четко отпечатались на мху. Одни были уже знакомы своим характерным рисунком, такие же были на снегу, вторые — определенно были оставлены подошвами замшевых ботинок погибшего. Микко вышел из зарослей и увидел весь самолет. Это был большой грузовой «юнкере» с опознавательными знаками «люфтваффе». Сквозь плоскость с сорванной обшивкой между уцелевшими элеронами пробилась молодая сосенка, на поверхности крыла местами обосновался лишайник. Самолет лежал на брюхе, лопасти винтов были искорежены при вынужденной посадке. Старик направился в обход «Юнкерса»: весь фюзеляж был в отверстиях от пуль и снарядов. Метров на пятьдесят за хвостом самолета тянулась прочерченная при посадке борозда. Почти все стекла в пилотской кабине выбиты. Ручки на двери, ведущей в грузовой отсек не было, ее кто-то выломал. Обломки ручки и замка валялись на мху возле двери. В двери и обшивке были пробиты два отверстия, сквозь них была продета алюминиевая проволока, концы которой были аккуратно скручены. Опередившие егеря посетители постарались изолировать машину от посещения мелкого лесного зверья. Хютенен размотал концы проволоки, отжал плечом дверь и, перешагнув порожек, пробрался внутрь. Внутри фюзеляжа царил полумрак. Свет пробивался сквозь наружный люк, пилотскую кабину и оконца стрелка, защищавшего машину от атак истребителей противника со стороны задней полусферы. Отсек был заставлен ящиками, от смещения во время полета их удерживала сеть из брезентовых ремней. Старик подергал их — ремни оказались еще вполне прочными, и почти на ощупь добрался до кабины. Повсюду были дыры пробоин, в отверстия пробивались лучи солнца. Он пробирался вперед, пока не уперся в обезображенную осколками приборную доску. Поверх нее успела свить гнездо какая-то лесная пичуга. Сидения с кожаными спинками были иссечены пулями и осколками, но они были пустыми. Хютенену это показалось странным, все же экипаж оставался в самолете. Черепа и кости летчиков вперемешку лежали на полу. Сначала старик подумал, что это работа лис, волков или зверья поменьше, но нигде не осталось ни одного обрывка формы или летного обмундирования, ни одной пуговицы, значка, застежки. Не было на месте и личного оружия экипажа, исчезло все, даже штурманские инструменты.