Шальная компания   ::   Альтов Генрих

Стремление всюду совать нос, крутить все, что подвернется под руку, и прочая "любознательность" почему-то вызывающая умиление, не имеют ничего общего с исследовательским талантом.

Дерзкий Мальчишка работал по плану. Сначала пять, потом шесть и семь часов в день - сверх школьной программы. Я видел тетрадь, в которую он ежедневно записывает отработанные часы. Три года в среднем по шесть часов в день - это шесть с половиной тысяч часов. Университетский курс математики плюс физика, плюс полсотни книг по биологии, плюс палеонтология... Всего не перечислишь.

Откровенно говоря, листая эту тетрадь, я испытывал двойственное чувство. Работа титаническая, ничего не скажешь. Но шесть с половиной тысяч часов отняты у детства.

За вход в науку приходится дорого платить. Видимо, поэтому так соблазнительно проскочить без платы. Норберт Винер пишет в своей биографии: "...честолюбивые люди, относящиеся к обществу недостаточно лояльно или, выражаясь более изящно, не склонные терзаться из-за того, что тратятся чужие деньги, когда-то боялись научной карьеры, как чумы. А со времен войны такого рода авантюристы, становившиеся раньше биржевыми маклерами или светочами страхового бизнеса, буквально наводнили науку". Винер имеет в виду капиталистическое общество. Но было бы наивным лицемерием утверждать, что у нас мало людей, которые идут в науку, только чтобы _устроиться_. Такие люди есть.

Винер шутя говорит, что неплохо было бы раз в году сжигать по жребию одного ученого. Тут, конечно, есть риск сжечь толкового человека. Зато резко уменьшится приток в науку карьеристов. Мальчишка, когда я рассказал об этой идее, просто повизгивал от восторга. Он до сих пор упорно не хочет считать ее шуткой.

Будем говорить серьезно. Проскользнуть в науку можно - это дело ловкости. Однако никакая ловкость не поможет бесплатно сделать что-то в науке. Чтобы получить калорию тепла, нужно затратить 427 килограммометров работы. Чтобы зажечь свой огонь в науке, нужна определенная работа - тут не изловчишься, не проскользнешь. И это еще только начало - зажечь огонь. Нужно всю жизнь поддерживать его, бороться с непогодой, ветрами, бурями.

Но и Винер по-своему прав: в науке иногда выдвигаются и без зажигания вышеупомянутого огня. Однажды я проделал любопытный мысленный эксперимент. Я рассуждал так.

Сам процесс научного творчества доставляет настоящему ученому огромное удовольствие. Научное исследование - вещь куда более вкусная, чем пирожное. Разумеется, каждый труд может приносить удовлетворение. Но научное творчество - не просто удовлетворение, а самое высшее из доступных человеку духовных наслаждений. Так почему бы не считать это наслаждение главной частью зарплаты? Во всяком случае, это не нарушило бы социалистический принцип оплаты по труду. "Вот вам, глубокоуважаемый товарищ профессор, ставка лаборанта плюс золотая валюта духовных ценностей..."

Это было в субботу, в переполненной электричке. Со всех сторон на меня напирали туристы, навьюченные своей колючей амуницией. В таком положении мысленные эксперименты - самое утешительное занятие.

У меня много знакомых, так или иначе связанных с наукой. Я попытался представить, что произойдет, если им объявят: "Братцы, платить вам будем, как в многотрудные времена славного Галилея".

В ответ я услышал голос одного из своих друзей. Услышал мысленно, но весьма натурально (когда в ребра вдавливаются котелки и палки, невольно настраиваешься на полумистическое общение с голосами героев и мучеников науки). "Чихать, - мрачно сказал голос. - Прокрутимся".

Никто из таких ученых не ушел бы, это факт. Но тут я впервые заметил, как много в науке людей, живущих по принципу: мы вам - знания, вы нам звания. Вот эти бы ушли! Они бы просто хлопнули дверью, сказав напоследок что-нибудь очень правдоподобное о материальном стимуле.