Сказительница   ::   Нортон Андрэ

 – А ты знаешь, что она сама была колдуньей?

Эйдрис знала, но сделала вид, что удивилась и готова слушать дальше.

– Правда?

Хозяин почти умоляюще поднял руку.

– Правда. Прежде чем стать его женой, она была волшебницей. Когда они поженились, она родила своему мужу детей, так что брак у них настоящий… и все же… – Он опять оглянулся, потом наклонился, так что девушка ощутила его кислое дыхание, увидела черные поры на носу. – И все же она по-прежнему владеет Силой! Хотя и не девственница!

Эйдрис изобразила приличествующее удивление, хотя на самом деле не удивилась: ее собственная мать, Элис, тоже не утратила Силу с потерей девственности.

– Говорят, остальные волшебницы так и не простили госпоже Джелит за то, что она легла в постель своего лорда и при этом не утратила своей Силы. Они считали ее предательницей, – закончил Милт.

– Может, они ей завидуют, – предположила девушка.

Трактирщик хрипло рассмеялся.

– Не волшебницы Эсткарпа, сказительница! Для них мужчины – это нечто такое, что с трудом можно переносить, но чего нельзя желать!

– Скажи мне, Милт… колдуньи когда-нибудь… помогают людям? – Эйдрис заставила себя собрать последние остатки мяса с тарелки.

– Говорят, помогают время от времени. Благословляют посевы и все такое, призывают дождь в засуху, успокаивают ветер и волны, чтобы корабли благополучно вернулись в гавань.

– А меньшее волшебство… лечение и тому подобное?

– Ну, это тоже. Лекарственные растения, настойки и мази, амулеты от лихорадки… – Он налил в кубок сказительницы остатки вина, потом собрал тарелки на поднос. – Хочешь еще, менестрель?

– Спасибо, нет, – ответила Эйдрис, допивая вино и вставая. – Спокойной ночи.

– Приятных снов тебе, сказительница.

Кивнув хозяину, Эйдрис направилась к лестнице. Шла она медленно: так устала за день, что даже несколько глотков вина Милта заставили ее чувствовать себя так, словно она опутана нарядными разноцветными рыбацкими сетями, которые украшают стены «Танцующего дельфина». Пол под ее поношенными кожаными башмаками как будто ритмично покачивался, она словно все еще плывет на «Оспри»в океане. Добравшись до своей комнаты, молодая женщина разделась и зарылась в грубые шерстяные одеяла, слишком уставшая, чтобы искать ночную сорочку. Она уже засыпала, когда глаза ее распахнулись. «Забыла! Но, клянусь Янтарной Госпожой, я так устала…» Вздохнув, Эйдрис отбросила одеяло и протянула руку к посоху с головой грифона, лежащему на деревянных досках пола. В темноте подтащив к себе посох, она другой рукой отыскала у себя на шее амулет, который обычно прятала под одеждой. Янтарь и аметист показались ей теплыми и знакомыми, она провела пальцем по символу Гунноры – снопу пшеницы, перевязанному лозой.

– Госпожа, – прошептала она, – прошу твоей помощи в моем поиске. Молю тебя, защити тех, кого я люблю, кто живет в Гнезде Грифона. Защити госпожу Джойсану и ее лорда Керована. Защити их дочь и сына – Хиану и Фирдуна. Но больше всего молю тебя: защити моего отца! Помоги найти того, кто его излечит, чтобы Джервон после всех этих лет снова стал самим собой. И еще, госпожа… – Она помолчала в темноте. – Прошу тебя, помоги найти мою мать, леди Элис. Она так долго не с нами… Защити ее, где бы она ни находилась, ты, заботящаяся о всех, несущих жизнь…

Она крепко сжала символ, ожидая знака, знамения, но слова ее по-прежнему звучали пустыми звуками. Глаза грифона из кванской стали не вспыхнули: благословенный металл никогда не сверкал для нее. А янтарный амулет Гунноры был темен, как окружающая ночь. Так всегда было…

С усталым вздохом Эйдрис снова легла, отдаваясь сну, надеясь, что сегодня она так устала, что ей ничего не приснится.

Двухколесная телега скрипела на каменистой дороге.