Мозаика   ::   Линдс Гейл

А он позарез хочет видеть меня и сегодня, и завтра, и...

Мужской голос в телефонной трубке звучал твердо и властно. Он перебил ее, и она услышала нотки приказа в его тоне.

— Заставь его сделать исправления прямо сейчас. Измененные документы должны быть в Берлине сегодня после полудня. Затем убедись, что ему понятна связь между молчанием и его жизнью. После этого лети в Лондон. Я все подготовлю. Твое следующее задание — это похищение. Оно очень важно...

Пока хозяин излагал подробности, она сняла с головы светлый парик. Она запустила пальцы в свои короткие черные волосы и сосредоточилась на новом задании — похищении в Лондоне.



Часть первая

Джулия Остриан

1



19.58. ПЯТНИЦА, 3 НОЯБРЯ

ЛОНДОН (АНГЛИЯ)

Джулия Остриан потеряла зрение несколько лет назад. Это случилось после концерта, ночью, пока она спала. Словно чья-то могущественная рука (Бога? Или Сатаны?) выключила свет в ее глазах. Никаких физических причин доктора не нашли. Подсознательное самовнушение — вот как они это назвали. Страх перед слушателями, перед этим многоликим чудищем, взиравшим на нее из зрительного зала.

Джулия так и не свыклась со своей слепотой. Воспоминание о зрении, как воспоминание о волшебном сне, не покидало ее. Она страстно желала вернуть себе способность видеть. И поэтому лгала. Она уверяла в своих интервью, что слепота дает пианисту преимущество. Родным она говорила, что недуг позволяет ей сосредоточиться на карьере. Трое мужчин, которых она любила, слышали от нее, что секс вслепую гораздо лучше — сохраняется чистота эмоций и физического контакта.

В этой лжи была доля правды.

Она много гастролировала по Штатам. Европе и Азии. Мать была ее менеджером и ее глазами, вместе они путешествовали по миру музыки — от огромных концертных залов до камерного исполнения для узкого круга друзей, от роскошных дворцов в стиле рококо до концертов под открытым небом в глубинке. Критики восторгались мощью ее игры, красотой стиля, полным владением инструментом и ее темпераментом — этим неуловимым качеством, которое, казалось, одушевляло каждую ноту. Клан Острианов считал не совсем разумным выбор такой профессии, но слушатели любили ее повсюду. Странный поворот судьбы — она питала душу слушателей, а они питали ее, но именно из-за них она и ослепла.

Мать, Маргерит Остриан, защищала дочь от всего. Джулия была ее единственным ребенком, и у них выработались те необычайно близкие отношения, какие бывают между взрослыми людьми одной крови. Они разделяли любовь, понимание и острое чувство незащищенности, коренившееся в семейной трагедии. С матерью она могла позволить себе быть слабой, сентиментальной. Джулия понимала, что заботы о ней заставили Маргерит отказаться от легкой и красивой жизни, какую сулило богатство семьи.

В конце концов, Джулия могла бы нанять кого-то, чтобы вести ее дела. Она не стеснялась пользоваться деньгами семьи, когда в этом была нужда. Но мать была больше чем менеджер, никто не мог бы ей дать такую моральную поддержку. Быть зрячим компаньоном своей дочери — это все, чего желала Маргерит.

Все в ее жизни вело к музыке. Отец, который распознал в ней талант и послал учиться в Джульярдскую школу [6] . Мать, которая умела превращать в цветы тернии на пути становления музыканта. Упражнения, концерты, мужчины, гастроли, постоянные тренировки с поднятием тяжестей и пробежки, укрепившие ее мышцы настолько, что она могла играть так же мощно, как музыкант-мужчина. С годами уверенность Джулии в себе росла. Теперь она чувствовала, что ей все по плечу.

В эту пятницу они готовились к вечернему концерту в лондонском Ройял-Альберт-холле. Би-би-си должно было транслировать его в прямом эфире. В зале царила атмосфера возбуждения и предвкушения, остро приправленная ароматом дорогих духов.