Сквозь пространство и время   ::   Росс Джоу Энн

Ни одному опытному космолетчику и в голову бы не пришло покинуть Сарнию без собственного универсального переводчика или без голограммного кредит-диска.

Старбак сконцентрировал всю свою энергию на экстрасенсорное восприятие. Эта способность была одной из немногих врожденных черт, генетически роднившая его с сарнианами. Для того чтобы полностью понимать людей, населяющих планету его матери, он должен вести себя так же, как и они. И если он намерен жить среди них, не привлекая к себе ненужного внимания, он должен быть уверен, что его внешность ничем не будет отличаться от наружности местных жителей.

И, учитывая, что его собственная одежда сшита из неизвестной на Земле материи и по последней моде сарниан, ему необходимо было изменить ее на соответствующую обычаям землян.

Обратившись к силам воображения – любой сарнианин делал это так же естественно, как и дышал, – Старбак представил, что ощущает на своем теле тепло солнечных лучей, слышит шум прибоя Тихого океана у берегов Венецианского залива в штате Калифорния. В лицо ему словно подул солоноватый, прогретый солнцем бриз.

От медленно вращающегося изумрудно-голубого шара Земли до него доносилась разноголосица звуков и странным сумбурным эхом отражалась у него в ухе.

Перед глазами, как кадры лазерного фильма, вспыхивали образы, сверкая в туманном, призрачном луче белого огня.

Ему только-только удалось выхватить из общего хаоса мысли женщины-землянки, как изумленный возглас Джулианны прервал его сосредоточенное напряжение.

– Что ты хочешь сказать – ошибка в расчетах? – кричал он, но его уже мощным потоком несло все ближе и ближе к белому огню.

Старбак чувствовал глухую яростную пульсацию внутри своего тела, ее нарастающие удары в одном ритме со вспышками огня, который теперь переливался всеми цветами радуги.

Он разлетался на кусочки, распадался на атомы, растворялся в ослепительном золотом огне.

– О нирвана! Да где же этот Касл-Маунтин, штат Мэн?!

Это были последние слова, которые произнес Старбак, прежде чем исчезнуть из лаборатории. И со своей планеты.

Остров Касл-Маунтин,

штат Мэн, 17 января.

СНЕГ ИДЕТ уже пять дней.

Влажные белые хлопья почти двадцатидюймовым слоем накрыли Касл-Маунтин, и если прогноз погоды хотя бы близок к истине, на очереди еще дюймов десять, пока не утихомирится буран, прозванный «Канадский Экспресс».

Черити выросла на уединенном острове у скалистых берегов Мэна, но за шесть прожитых в Калифорнии лет совсем забыла, каким холодным бывает временами ее родной штат.

Она налила кофе в чашку с выщербленным краем, опустилась в кожаное кресло, забросила ноги в высоких ботинках на старый исцарапанный стол, принадлежавший, как и кресло, ее отцу, подула, чтобы остудить кофе, и уставилась в окно, на круговерть белого пуха.

Стараясь не забывать, что устала от вечного калифорнийского солнца, что именно ностальгия по смене времен года была одной из причин, по которым она покинула полицию в Калифорнии и приколола отцовский значок здесь, в Касл-Маунтин, Черити тем не менее лелеяла надежду, что затянувшийся буран хотя бы позволит ей вернуться домой.

Откинув голову на спинку кресла, она прикрыла глаза и позволила мыслям унести себя отсюда. Воображение вернуло ее в Венецию, на прогретый солнцем песок пляжа перед бунгало, которое она там снимала.

В мечтах вместо несуразной темно-зеленой униформы на ней было желтое бикини, куда более соблазнительно узенькое, чем она когда-либо осмеливалась надеть. Она нежилась в золотистых лучах солнца, а юноша с внешностью кинозвезды, в одних лишь тугих теннисных шортах, без рубашки, втирал в ее тело масло для загара.

Она вздохнула, мысленно представив себе, как его широкие, опытные ладони медленно скользят по ее плечам, спине, по нежной коже на внутренней поверхности бедер, распространяя масло и одновременно зажигая тело чувственным теплом.