Случай в Лидингтоне   ::   Пристли Джон Бойнтон

С челом, омраченным политическими премудростями и государственными тайнами, Кобторн прошел к столику, удачно расположенному на равном расстоянии между пальмами и трио. Он увидел, что в столовой полно народу, но поначалу не обращал на своих сотрапезников никакого внимания, поспешив заказать легкую еду и еще порцию виски. Несколько минут он чувствовал себя намного лучше. Похоже, мир опять стал здравомыслящим. Он знал, что его узнали, и поглядывал на свою аудиторию. Смуглый виндзорец пришел и ушел. Пока все шло хорошо. Тут, хлебнув виски, он рискнул сосредоточить все свое внимание на окружающих.

Результат оказался катастрофическим. Из ста или около того человек, сидевших в столовой, только трое вроде были живы и не спали: мальчонка, обедавший с родителями, – оба они спали крепким сном, пожилой джентльмен, угощавший трех других, – все трое спали и одна виолончелистка. Из остальных присутствующих, считая обедающих и официантов, одна четверть была мертва и готова, к погребению, а три четверти ели, болтали и смотрели, так и не пробуждаясь от сна. У Кобторна не было на их счет никакого сомнения. Он отметил также, что вся комната вместе с находящимися в ней, казалось, отстояла от него непривычно далеко. При этом какая-то часть его самого не сидела за столом, а парила и, глядя сверху, видела все с ужасающей отчетливостью. Как в ночном кошмаре.

Если он с отчаяния переключал свое внимание и сосредоточивал его на себе, мрачные раздумья затемняли его сознание, прямо как небо – грозовые тучи. Собственная карьера представлялась ему памятником мирской суете. Он и его друзья были поставлены у власти избирателями, которые шли к урнам во сне, и сами они действовали и разговаривали в непробудном сне, ходили по кругу в министерство или из министерства, так и не открывая глаз. Дремлющие нации тщетно требовали мира и, как сонные, неминуемо шли к войне. Каждый аргумент за или против любой политики оказывался лишь бормотанием лунатиков. Кем был он, если не главой министерства, погруженного в сон? Издатели газет, так й не просыпавшиеся с детства, заказывали передовицы, которые восхваляли его или осуждали. Члены кабинета министров встречались похоже, словно жертвы какого-то эстрадного гипнотизера. Некоторые старейшие министры, сейчас он это понял, были мертвы уже многие годы. Притворяться, будто совершил в жизни нечто существенное, явно нелепо. Ему уже случалось чувствовать себя усталым и угнетенным, быть не в силах избавиться от ощущения, что ничего путного сделать не удастся. Теперь он ясно видел, что все они обманывают самих себя, что всякая суета, тревоги, крики абсолютно бесполезны; что подлинная свобода действий – мечта, что все они пешки, из личного тщеславия воображающие себя игроками в шахматы; что достигнутые результаты, непредвиденные и страшные, – следствие ходов, сделанных в каком-то невидимом мире. И – горькая мысль, повернувшая нож в его раненом «я» – единственными людьми, которые были живы и не спали, избавленные от этого проклятья, довлеющего над миром, являлись разные ничтожества – обносившийся фокусник, по ошибке принятый им за чокнутого, пожилой официант, мальчик, третьеразрядная виолончелистка…

Старый Дуглас Джердан и Морроу ждали его в вестибюле. Он убедился, что ему ненавистен уже один их вид. Морроу по-прежнему казался спящим, а Джердан – мертвее прежнего, если только это было возможно. Ну и парочка! Однако был ли он сам намного лучше? Только что, когда он вздумал репетировать свою речь в присущей ему манере, разве он внезапно не обнаружил, что делает это как бы во сне? Но потом, притворяясь, будто разговаривает или слушает мертвеца и спящего, сидя с ними рядом в машине, он напомнил себе, что большинство его слушателей сегодня вечером тоже будет спать, так что ему незачем валять дурака.