Случится же с человеком такое !   ::   Колупаев Виктор

А что творилось в его душе?! Как загнанный зверь метался он в своих мыслях. Он не знал, что скажет ей. Ему нужно было только одно: увидеть ее. Увидеть близко.

Перекурин заметил ее метров за сто. Она шла тихо, она никуда не торопилась. Увидев его, не прибавила шагу, не выразила на лице ни удивления, ни озабоченности, ни неприязни. Словом, ничего. Просто она подошла к знакомому и спокойно ответила, когда он поздоровался:

- Здравствуйте, Александр.

- А я думал, вы не придете, забыли, - растерянно сказал Александр.

- Но ведь обед еще не начался. Я не опоздала.

- Все равно. Просто я думал, что вы не придете.

- Я выйду минут через пять. Подождите меня здесь.

Она ушла, а Перекурин вдруг совершенно успокоился. Да и чего ему было волноваться? Он знал; что будет дальше.

Он подождал ее на углу. Она была в серой юбке и голубой теплой кофте. С утра-то ведь было холодно. А сейчас тучки расходились и слегка парило. И ей, наверное, было жарко в этой кофте. Ее черные туфельки спокойно отстукивали по асфальту.

Они перешли через улицу и нашли на сквере свободную скамейку.

- Так о чем вы хотели поговорить со мной? - спросила Мира.

- Ни о чем. Я хотел не поговорить с вами. Я хотел говорить с вами. Понимаете, просто говорить. Видеть вас. Слушать...

- Так говорите, просто говорите...

- Почему мне все время хочется расцеловать вас? Ведь я вас совсем не знаю.

Она кивнула, не глядя на него:

- Я это чувствую...

Он вдруг замолчал, смутился.

- Простите, Мира.

- Ничего. Говорите, говорите.

- О чем говорить? Голова пуста. Только одно и осталось: видеть вас.

- Это ничего. Это пройдет... Расскажите, какой вы были в детстве.

- В детстве? - удивился Перекурин. - О чем же тут рассказывать? Был как все. На лыжах бегал, на коньках. Мы тогда на валенки коньки привязывали. Да и стадионов-то не было.

- Я тоже любила кататься на коньках. Я даже в секции фигурного катания занималась. Мне так нравилось на льду, особенно ночью, когда тепло и снег. Снег весь звездочками, мягкий и ласковый. А вот на лыжах я не любила бегать. Просто ходить по лесу, не спеша - хорошо.

- А у вас есть лыжи? Вы ходите теперь зимой в лес?

- Нет. Но нынче собираюсь начать. Уже и Ирочку можно учить ходить на лыжах.

- А мы с Леной давно ходим. И Андрюшка пыхтит как паровоз. Пыхтит, а в гору лезет. Вывозится весь в снегу, на сосульку похож. А из лесу не уведешь. Это в воскресенье. А по субботам я хожу один. Побегать хочется. С гор покататься. Чтобы ветер свистел, и чтобы слезы из глаз, и чтобы дух захватывало.

Они проговорили с полчаса. Перекурин и не заметил, как пролетело время. И говорить было легко, и слушать, и вспоминать. И лицо ее, Миры, в полупрофиль, рядом-рядом, с чуть широковатыми скулами, с большими карими внимательными глазами, черными ресницами. Скажет она несколько слов и чему-то улыбнется, сама не замечая этого.

- Так значит, это вы тогда не уступили моему мужу такси? - сказала она, не изменив интонации.

- Такси? Да, да. Я тоже был там. Прошло, кажется, четыре года?

- Да, четыре года. Пошел пятый...

Она тогда сидела у подъезда. Кто-то догадался вынести табуретку. И какая-то старушка уговаривала, успокаивала ее. А у нее рот разрывался от крика. И жара, душно. Боль! Пыль кругом. Это начинались ее первые роды. А машины все нет...

- Я не знал, что это были вы, - тихо сказал Перекурин.

- Да, вы тогда этого не знали.

Перекурин отчетливо помнил тот день. Четыре семьи с ребятишками собрались в лес с ночевкой. Сколько у них было с собой рюкзаков, сеток, палаток, теплых одеял! До лесу не дойти. Автобусы тоже не ходят. Один выход - ловить такси. Раз с ночевкой, значит нужно подальше, чтобы и лес был покрасивее, и вода рядом, и порыбачить утром. А таксисты, как назло, отказываются ехать. Обратно-то ведь везти будет некого. Да и такси-то нужно два, если не три.