Смерть травы   ::   Кристофер Джон

В таком положении человек способен на убийство из-за куска хлеба.

— А Индия? — спросил Дэвид, — Бирма и вся остальная Азия?

— Бог знает. В конце концов, они получили какое-никакое предупреждение на примере Китая.

— Как же они надеются сохранить это в тайне? — спросила Анна.

Джон пожал плечами.

— Они отменили голод с помощью закона — помнишь? И потом, в начале все выглядит просто. Вирус был изолирован в течение месяца, когда уже поразил рисовые поля. Ему даже придумали изящное название — вирус Чанг-Ли. Все, что от них требовалось, — найти способ уничтожить вирус, сохранив растение, либо вывести вирусоустойчивую породу. И, наконец, они просто не ожидали, что вирус начнет распространяться так быстро.

— Но когда урожай уже был уничтожен?

— Они боролись с голодом — честь им и хвала — в надежде продержаться до весеннего урожая. К тому же, они были убеждены, что к тому времени справятся с вирусом.

— Американцы считают, что смогут решить эту проблему.

— Им удастся спасти остальную часть Дальнего Востока. Спасать Китай уже слишком поздно — отсюда и Гонконг.

Анна смотрела на склон холма. Маленькие фигурки по-прежнему карабкались к вершине.

— Дети умирают от голода, — сказала она, — ведь наверняка можно что-нибудь сделать?

— Что? — спросил Джон. — Мы отправляем продукты, но это капля в море.

— И мы спокойно разговариваем, смеемся, шутим на плодородной мирной земле, — сказала она, — когда творится такой кошмар.

— Что мы можем сделать, дорогая моя, — ответил Дэвид. — И раньше было достаточно людей, умирающих каждую минуту. Смерть есть смерть — случается ли это с одним человеком или с сотней тысяч.

— Наверно, ты прав, — задумчиво проговорила Анна.

— Нам еще повезло, — сказал Дэвид. — Вирус мог уничтожить и пшеницу.

— Но тогда результат был бы менее плачевным, — возразил Джон. — Мы ведь не зависим от пшеницы, как китайцы, да и вообще все азиаты — от риса.

— Ничего утешительного. Наверняка — нормированный хлеб.

— Нормированный хлеб! — воскликнула Анна. — А в Китае миллионы борются за горстку зерна.

Наступило молчание. В безоблачном небе сияло солнце. Слышалась звонкая песня дрозда.

— Бедняги, — сказал Дэвид.

— Как-то в поезде я видел одного парня, — заметил Джон. — Так он с явным удовольствием разглагольствовал, дескать, китаезы получили то, что заслужили, мол, так им, коммунистам, и надо. Если бы не дети, я бы поделился с ним своим мнением по этому поводу.

— А разве мы намного лучше? — спросила Анна. — Мы чувствуем сожаление только сейчас, а в остальное время забываем о них и продолжаем как ни в чем ни бывало заниматься своими делами.

— Нам ничего другого не остается, — сказал Дэвид. — Тот парень в поезде — я не думаю, что он постоянно злорадствует. Так же и мы. Не так плохо, пока мы понимаем, как нам повезло.

— Разве?

Легкий ветерок раннего лета донес слабый крик. Они взглянули на вершину холма. На фоне неба вырисовывалась человеческая фигурка. Через несколько минут рядом появилась еще одна.

Джон улыбнулся.

— Мэри первая. Выносливость победила.

— Ты имеешь ввиду возраст, — сказал Дэвид. — Давайте покажем, что мы видим их.

Они помахали руками, и два крошечных пятнышка замахали им в ответ.

— Мне кажется, Мэри решила стать врачом, — сказала Анна, когда они продолжили свою прогулку.

— Ну что же, разумная идея, — заметил Дэвид. — Она может выйти замуж за другого врача и организовать совместную практику.

— В Детройте, да? — усмехнулся Джон.

— Это одно из полезных занятий, по мнению Дэвида, — сказала Анна. — Так же, как и хорошая кухарка.

Дэвид ткнул тростью в ямку.

— Когда живешь среди простых вещей, — сказал он, — всегда больше ценишь их. Я разделяю полезные занятия по степени важности на первые, вторые и третьи.