Смертельный танец   ::   Гамильтон Лорел

Я уставилась на них обоих:

– От трупа столетней давности начинки не получается. – Слишком долго я уже была вежлива.

Моника широко мне улыбнулась:

– Получается, если достаточно надолго поднять температуру тела и достаточно часто заниматься сексом. Мой акушер думает, что это все из-за горячих ванн.

Это было для меня уже лишнее знание.

– А результат амниографии вы уже получили?

Улыбка сползла с ее лица, сменившись тревогой. Я пожалела, что спросила.

– Надо подождать еще неделю.

– Моника, Роберт, я прошу прощения. Надеюсь, что все будет чисто.

Я не упомянула о синдроме Влада, но эти слова повисли в воздухе. Три года легализованного вампиризма – и синдром Влада стал самым частым врожденным дефектом в стране. Он мог привести к ужасным увечьям, не говоря уже о смерти младенца. Когда риск так велик, как-то ожидаешь от людей большей осторожности.

Роберт притянул ее к своей груди, и в ее глазах погас свет, она побледнела. Я чувствовала себя более чем паршиво.

– По последним сведениям, вампиры старше ста лет стерильны, – сказала я. – Им явно надо бы обновить информацию.

Это я сказала вроде бы в утешение, чтобы они не поняли так, что были неосторожны.

Моника посмотрела, на меня без всякой доброты в глазах.

– Тоже беспокоишься?

Она была такая беременная, какая бледная, и все равно мне хотелось дать ей по морде. Я не спала с Жан-Клодом, но не собиралась сейчас оправдываться перед Моникой Веспуччи – да и вообще перед кем бы то ни было.

В комнату вошел Ричард Caaiai. На самом деде я даже не видела, как он вошел, – я это ощутила. Обернувшись, я смотрела, как он вдет к нам. Был он ростом шесть футов один дюйм – почти на фут выше меня. Еще дюйм – и мы не могли бы целоваться без табуретки, хотя это стоило бы затраченных усилий. Он пробирался среди гостей, перебрасываясь короткими репликами. Совершенные зубы сияли в улыбке на фоне загорелой кожи. Он общался с новыми друзьями – это те, кого он успел очаровать за обедом. Прямо самый бойскаутский бойскаут в мире, близкий друг каждому, ему всюду рады. Он любил людей и отлично умел слушать – два весьма недооцениваемых качества.

Костюм у него был темно-коричневый, рубашка – темно-оранжево-золотая. Галстук – оранжевого тона чуть светлее с какими-то рисунками. Надо были встать с ним рядом, чтобы узнать героев мультиков “Уорнер бразерс”.

Волосы до плеч были убраны с лица во что-то вроде французской косы, и потому казалось, что волосы – темно-каштановые – очень коротки. И лицо его было чисто и отлично видно. Линии скул прекрасно вылепленные, изящные. Лицо мужественное, красивое, смягченное ямочкой. Такие лица вызывают сильное смущение у старшеклассниц.

Он заметил, что я на него смотрю, и улыбнулся, карие глаза сверкнули вместе с этой улыбкой, вспыхнули жаром, не имевшим ничего общего с температурой воздуха. Я смотрела, как он подходит, и тот же жар поднялся у меня по шее к лицу. Я хотела раздеть его, коснуться кожи, взглянуть, что там под костюмом. Хотела почти неудержимо. Но я этого не сделаю, потому что я с Ричардом не сплю. Я не сплю ни с вампиром, ни вервольфом. А Ричард и есть тот самый вервольф. Единственный его недостаток. Ладно, может, есть и еще один: он никогда никого не убивает. Из-за этого недостатка могут когда-нибудь убить его самого.

Я сунула руку ему за спину, под расстегнутый пиджак. Его твердая теплота забилась как пульс под моим прикосновением. Если мы в ближайшее время не займемся сексом, я просто лопну. Ничего себе цена за нравственные принципы?

Моника не отводила от меня глаз, рассматривала мое лицо.

– Какое прекрасное ожерелье. Кто тебе его подарил?

Я улыбнулась и покачала головой. У меня была на шее бархатка с камеей, украшенной по краям серебряной филигранью, – вполне под стать наряду.