Смертоносная Зима   ::   Асприн Роберт

- Очень хорошо, - оживился Джабал. - У вас есть время. Когда надумаете, наденьте на шею красный шарф. К вам подойдет один их моих агентов и произнесет слово "Гвардейка", а затем проведет в мою штаб-квартиру. Хаким, конечно, человек надежный, но вам больше не следует выходить на контакт со мной через него. Чем меньше людей будут знать о том, когда мы встречаемся и как часто... не говоря уж о том, что мы обсуждаем, тем лучше будет для нас обоих.

- Я... Благодарю вас

- А теперь, если вы будете так любезны подождать немного в соседней комнате, мой человек, Салиман, к вашим услугам. Я хотел бы сказать Хакиму пару слов наедине.

Подождав, пока за маленьким бейсибцем закроется дверь, рассказчик произнес:

- Похоже, я заманил очередную муху в твою паутину, Джабал.

Вместо ответа бывший работорговец несколько долгих секунд молча изучал Хакима.

- Что огорчает тебя, старина? - наконец спросил он. - Я по честному поступил с твоим пучеглазым спутником, даже признался ему в собственной слабости. И, тем не менее, от твоих слов и жестов веет каким-то неодобрением с той самой минуты, как ты вошел в эту комнату. Что я не так сказал или сделал?

Хаким набрал побольше воздуха и медленно выдохнул его.

- Нет, Джабал, - произнес он, наконец. - Все, что ты сказал и сделал, согласуется с тем, каким ты был со времени нашей первой встречи. Просто думаю, что время, проведенное мною при дворе, приучило меня оценивать вещи по иной шкале, нежели та, которой я пользовался, продавая свои рассказы за медяки на улице.

- Тогда расскажи мне, как ты теперь смотришь на вещи, - потребовал Джабал; от нетерпения тон его стал резким. - Было время, когда мы открыто, могли говорить друг с другом.

Хаким поджал губы и на минуту задумался.

- Да, было время, когда я, как и ты, думал, что только власть определяет хорошее и плохое. Если ты достаточно силен или достаточно богат, значит, ты прав, и так оно и было. При дворе же, каждый день, встречая людей, наделенных властью, я изменил свои взгляды. Взирая на происходящее с более высокой ступеньки, я понял, что власть может быть использована не только во благо, но и во зло, что она может и созидать и разрушать. Естественно, каждый считает, что он использует власть, данную ему, только с наилучшими побуждениями, но ограниченное и недальновидное ее применение может быть таким же разрушительным, как и сознательное зло... Иногда даже хуже, так как в случае сознательного зла человек понимает, что делает, и соответственно смягчает свои действия. Непреднамеренное зло не знает границ.

- Странные вещи ты говоришь мне, - рассмеялся Джабал невеселым смехом. - Меня ведь обвиняют в том, что я самый великий злоумышленник в истории Санктуария.

- Я никогда не верил этому, - ответил Хаким. - Твоя Деятельность часто была незаконной и даже жестокой, но ты всегда стремился сохранить свою честь, воровскую или гражданскую, это уж как тебе угодно. Поэтому ты и не продал Монкелю защиту, которую не смог бы ему предоставить, несмотря на возможность срубить немало денег.

- Что же тогда огорчает тебя? Я ведь не изменил свой стиль ведения дел

- Да, не изменил, в этом-то и проблема. Ты не изменился. Ты все еще думаешь о том, что будет лучше для тебя и твоих подручных... А до окружающих тебе и дела нет. Давно подозревал то, в чем ты открыто признался сегодня... Натравливание банд друг на друга с тем, чтобы ослабить их, - это подход уличного громилы в бесперспективном городе. Но обстоятельства-то меняются.

- А что в этом плохого? - рявкнул Джабал.

- Это ослабляет город, - выпалил Хаким в ответ. - Даже если тебе удастся установить контроль над Санктуарием, сможешь ли ты удержать его? Открой глаза, Джабал, и посмотри, что делается вокруг твоего маленького мирка. Император мертв.