Соавтор   ::   Прашкевич Геннадий

Ты оглянись вокруг! Пиши человека таким, какой он есть. Читатель ждет сравнений. Пусть не все сравнения будут не в его пользу!.. Господи, Веснин, как надоели стандартные красавцы из книжек. Должно же в твоем герое быть какое-то _о_б_ы_ч_н_о_е_ волшебство или хотя бы мускусный запах! Не приключения идей, Веснин, а приключения человека! Человека с его странным неясным опытом!..

Веснин раздраженно ворочался на матрасе, а гроза все не приходила, а душный воздух становился все плотней и плотней.

Соавтора бы тебе! - вспомнил он язвительную усмешку Серова. Не физика и не химика, не космонавта и не шпиона, а самого обыкновенного бомжа из подвала, чтобы даже гнусным дыханием своим он не позволял тебе проваливаться в романтику. Мы же интересны друг другу только своим непосредственным личным опытом, тем, чего нет ни у кого другого. Только непосредственный опыт имеет значение, все остальное - лажа. Плюнь на воображаемые миры, зачем тебе все эти выдуманные мутанты, летящие к нам то с Альдебарана, то с Трента? И, кстати, почему с Трента? Что это вообще за Трент, что за дурацкое название?

Название как название.

- ..._с_в_е_т_.

Веснин вздрогнул. Это кто-то сказал? Кто-то неслышно подошел к палатке?

Приподнявшись, он выглянул из палатки, но никого рядом не увидел.

Дело не в пустом придумывании, подумал он. Дело в сомнениях, которые никто не может назвать пустыми. Ну да, ну ладно, там впереди, в веке тридцатом, скажем, страсти животные уступят наконец место страстям чисто человеческим, там мы даже физически будем выглядеть иначе, но почему, черт возьми, описывая то, чего еще нет, я должен пользоваться только тем, что уже создано? Зачем тогда человеку воображение? Разве не воображение является двигателем прогресса?..

Духота, выдохнул он. Какая, к черту, работа?

И услышал голос Кубыкина.

2

Голос у начальника базы был замечательный. Редкого безобразия голос, то срывающийся на фальцет, то гудящий, как труба, которую, даже не зная, что это такое, смело можно назвать иерихонской.

- Тама вот! - ревел Кубыкин, трясущимся толстым пальцем тыча в сторону речки, впадающей в море рядом с кухней. - Тама вот! Молния! Как ручей огненный, а потом в шар свернулась! Я прямо так и подумал - Солнце! Ведь не бывает молний таких... И к берегу! К берегу! Вот, думаю, может рыбки нам наглушило, а там... Ничего! - голос Кубыкина взвился, зазвенел как струна, окончательно теряя какую бы то ни было связь с его громоздким тяжелым телом. - Ну ничегошеньки там! Хоть хрен точи!

Ванечка лениво отозвался:

- Как шар говоришь? А диаметр?

- Ну... С метр!

- Анфед! Посчитай, - попросил Ванечка.

- Я уже посчитал, - меланхолично отозвался Анфед. - Диаметром с метр... Таких не бывает.

- Слышал? - спросил Ванечка. - Не бывает таких, Кубыкин, Анфед уже посчитал.

Кубыкин обиделся:

- У-у-ученые!

И побагровел, налился предгрозовым нехорошим раздражением:

- А вот веники! А вот ломать! По пять штук с каждой души, иначе никого с базы не выпущу!

Конечно, можно было спросить: а зачем, собственно, веники, если через неделю базу все равно закрывают на зимний сезон, но Кубыкин столь откровенно ждал вопросов и возражений, что никто спрашивать не стал. Только Веснин, выбравшись из палатки и подойдя к Кубыкину, пообещал негромко:

- Наломаем.

Кубыкин нехорошо обрадовался:

- А территорию?

- Что территорию?

- Территорию кто уберет? Загадили.

- Да мы и уберем, - примирительно заметил Веснин.

Кубыкин растерялся:

- А тряпка на кустах... Чья?

- Это не тряпка. Это кухонное полотенце. Я уберу.

- Полотенце... - протянул, смиряясь Кубыкин. - Ну, убери. Проверю.

- Давайте чай пить, - предложила Надя. Редкий случай, вовремя и к месту.