На тайной службе Ее Величества   ::   Флеминг Ян

Бонд продолжал наблюдать за девушкой — теперь уже в полной тишине и безлюдье — с несколько большим напряжением. Он ждал, когда она сделает что-нибудь, ждал, когда что-нибудь — он не знал что — случится. Вернее было бы сказать, что он караулил ее, — инстинкт подсказывал ему, что девушке угрожает что-то. Или это просто чувство опасности, которая витает в воздухе? Точно сказать он не мог. Уверен был лишь в том, что не должен оставлять ее одну, особенно теперь, когда все ушли.

Джеймс Бонд ошибался. Ушли еще не все. Позади него, у «Кафе-де-ля-пляж», на другой стороне прогулочной аллеи, у отдельного столика подле самого тротуара, сидели двое мужчин в плащах и темных кепках. Перед ними стояли наполовину пустые чашечки с кофе, друг с другом они не разговаривали. Они сидели и следили за размытым силуэтом — голова и плечи, — маячившим на фоне перегородки из матового стекла, которая отгораживала место, где расположился Бонд. Они также вели наблюдение, хотя и не столь пристальное, за белым пятном на песке, там, где в отдалении лежала девушка. Неподвижность этих двух типов и неуместность их гардероба, выбранного не по сезону, произвели бы неприятное впечатление на любого, кто, в свою очередь, стал бы наблюдать за ними со стороны. Но за ними никто не следил, за исключением официанта, который решил, что с этими парнями лучше не связываться, и теперь не чаял, как от них избавиться.

Как только нижний край оранжевого солнца коснулся моря, девушка встрепенулась, как по сигналу. Она медленно поднялась на ноги, провела обеими руками по волосам, откидывая их со лба, и целеустремленно, равномерно пошла навстречу солнцу и отдаленной пенящейся кромке воды, находившейся за милю от нее. К тому моменту, когда она могла приблизиться к отступившему морю, спустились бы уже лиловые сумерки; естественно было предположить, что это последний день ее отдыха и, вероятно, последнее купание.

Но Джеймс Бонд думал иначе. Он покинул свое укрытие, сбежал вниз по лестнице к песку и быстро зашагал вслед за ней. Двое в плащах, там, сзади Бонда, за прогулочной аллеей, казалось, тоже думали иначе. Один из них поспешно бросил на стол несколько монет, оба поднялись и, шагая в ногу, пересекли аллею, направляясь к пляжу, с некоторой поспешной военной четкостью они двинулись параллельно следам, оставленным Бондом.

Теперь необычное расположение фигур на обширном пространстве песка, покрытого полосами кровавого цвета, явно казалось жутковатым. Лучше бы сейчас оказаться подальше от этого места! Что-то скверное и непонятное угадывалось в кавалькаде. Девушка в белом, молодой мужчина с обнаженной головой, двое коренастых, печатающих шаг преследователей — в этом было что-то от страшных историй, рассказываемых на ночь. В кафе официант собрал монеты и посмотрел вслед удаляющимся фигурам, все еще четко очерченным на диске почти скрывавшегося за горизонтом оранжевого солнца. Было похоже, что пахнет уголовщиной — или того хуже. Лучше держать язык за зубами, но все-таки запомнить, как все происходило. А вдруг его имя появится в газетах!

Джеймс Бонд быстро догонял девушку. Теперь ему было ясно, что он поравняется с ней у самой кромки воды. Он начал соображать, что скажет ей, как все объяснит. Не мог же он выпалить: «У меня есть предчувствие, что вы собираетесь покончить жизнь самоубийством, вот почему я бросился за вами, хотел остановить». Или: «Я разгуливал по пляжу, и мне показалось, что мы знакомы. Не пойти ли нам куда-нибудь после купания?» — нет, это уж очень наивно. Наконец он решил, что просто скажет: «О, Трейси!» — а потом, когда она обернется: «Я волновался за вас». Это, по крайней мере, прозвучит безобидно и будет соответствовать действительности.