Стимпанк   ::   Филиппо Пол Ди

Он не часто предавался подобной жалости к себе, но поздний час и события дня вкупе возобладали над его обычным суровым научным стоицизмом.

Это временное погружение в уныние прервал властный стук в дверь кабинета. Поза Каупертуэйта мгновенно изменилась. Он сел прямо и отозвался на стук с видимым раздражением.

– Да, да, Коготь, войдите же.

Дверь отворилась, впуская слугу Каупертуэйта.

Коготь Макгрош – экспатриант-американец, бахвалившийся историей жизни, которая могла бы лечь в основу целой мифологии, – был незаменимым фактотумом каупертуэйтского домашнего очага. Конюх, кучер, дворецкий, дворник, повар, телохранитель – Макгрош выполнял все эти функции и более с восхитительным умением и пользой, хотя и в фамильярной манере.

Но сейчас Каупертуэйт увидел на физиономии Макгроша, застывшего в дверях, выражение непривычной почтительности. Прежде чем заговорить, он потер щетинистый подбородок.

– К вам посетитель, старый цилиндр.

– В такой непотребный час? Визитная карточка у него нашлась?

Макгрош приблизился и вручил ему картонный прямоугольничек.

Каупертуэйт не мог поверить своим глазам. Карточка докладывала об Уильяме Лэме, втором виконте Мельбурнском.

Премьер-министр. И если верить скандальным сплетням, в настоящее время полыхающим по Лондону, любовник хорошенькой девятнадцатилетней королевы Англии, занимающей трон с прошлого года. И в настоящее время, пожалуй, самый могущественный человек в Англии.

– Он сказал, что ему нужно?

– Не-а.

– Ну, Линнея [1] ради, не торчите тут! Просите его войти! Макгрош направился к двери, но сразу же остановился.

– Ужин-то я съел давно, как вы не любите, чтоб вас беспокоили. Но вам кое-что оставил. Пирог из угря. Не такой смачный, какой бы я сварганил, будь у меня под рукой свеженькая гремучка, но есть можно.

С этим он удалился. Каупертуэйт снисходительно покачал головой. Не тронут цивилизацией, но зато по-собачьи предан.

Минуту спустя виконт Мельбурн, премьер-министр империи, почти опоясывавшей земной шар от Ванкувера до Хайдерабада, уже пожимал руку ошарашенному Каупертуэйту.

В свои пятьдесят девять лет Мельбурн все еще сохранял сногсшибательную красоту. Среди тех многочисленных женщин, чьим обществом он наслаждался, особое восхищение вызывали его глаза и посадка головы. Он был обладателем редкостных светских талантов, его остроумие было оригинальным и едким.

При всех этих достоинствах и блистательной карьере Мельбурн не был счастлив. Собственно говоря, Каупертуэйту тут же бросилась в глаза прославленная Меланхолия Мельбурна. Источник ее был ему достаточно известен, как и всему Лондону.

Вопреки желаниям своей семьи Мельбурн женился на прелестной, эксцентричной и своевольной леди Каролине Понсонби, единственной дочери леди Бессборо. Превратив себя в скандальную притчу во языцех безответной страстью к распутному повесе и поэту Джорджу Гордону лорду Байрону (с которым, по иронии судьбы, ее познакомила собственная свекровь Элизабет Лэм), она в конце концов вынудила Мельбурна разъехаться с ней вопреки его легендарным терпению, терпимости и готовности прощать. Затем леди Каролина становилась все более необузданной, пока не сошла с ума и не умерла десять лет назад, в 1828 году. Их сын Огестес, единственный их ребенок, оказался слабоумным и умер год спустя.

Как будто этого недавнего скандала было мало, Мельбурну все еще приходилось противостоять толкам, ходившим уже более полувека, будто на самом деле его отцом был кто-то другой, а не первый виконт Мельбурн, и, значит, титул этот ему по справедливости не принадлежит.

Более чем достаточно трагедий для одной жизни.