Нарисованная смерть (Глаза не лгут никогда)   ::   Фалетти Джорджо

Аннотация: «Врач пришел» – эти странные, зашифрованные цифровым кодом слова полицейские находят над телом модного художника и прожигателя жизни Джерри Хо.

Слова – подсказка. Убийца начинает зловещую игру – тело жертвы он располагает в характерной позе одного из героев всемирно известного комикса Чарльза Шульца «Мелюзга» и предлагает угадать, кто из знаменитостей удостоится чести назваться следующим персонажем. Именно знаменитостей, так как убитый авангардист Джерри Хо был не простым смертным, а сыном всемогущего мэра Нью-Йорка Кристофера Марсалиса.

Лишь два человека могут остановить безумца – брат мэра, в прошлом лучший нью-йоркский сыщик Джордан Марсалис, и комиссар итальянской полиции в отставке Морин Мартини. Сама судьба сводит их вместе для этого расследования.

Они принимают правила игры.

---------------------------------------------

Джорджо Фалетти

Нарисованная смерть

(Глаза не лгут никогда)

Песнь женщины, что мечтала стать моряком

Вмиг, в секунду одну,

Теперь, и только теперь

Хочу разорвать тишину,

Что к мечте запирает дверь.

К шпангоутам, марсам и реям,

К взошедшей над морем луне,

К холодным, извилистым змеям,

Лениво ползущим на дне.

Откройся, заветная дверца.

Как можно мечту забыть?

Ведь сердце, странное сердце

Щемит и зовет уплыть.

Вмиг, в секунду одну

Я сердцем того пойму,

Кто слушал пенье сирен,

Стремился в их томный плен.

Я рвусь туда год за годом,

И эта мечта, поверьте,

Слаще, чем финики с медом,

Крепче, чем северный ветер.

Мне душу сжигает пламень,

В оковах томится плоть,

На сердце тяжелый камень,

И нечем его расколоть.



Коннор Слейв, «Обманы тьмы»

Пролог

Тьма и ожидание окрашены в один и тот же цвет.

Сидящей в темноте девушке с лихвой хватит того и другого. Она убедится на собственной шкуре, что зрение – фактор не столько физический, сколько ментальный. Внезапно фары проходящей машины высветят слепящий прямоугольник, который пронесется по холлу с затаенным любопытством, будто в поисках некой воображаемой точки, и, найдя выход из темницы четырех стен, вылетит из окна на улицу догонять породившую его машину. За преградой штор и стекол, в желтоватой тьме от тысячи огней и неоновых реклам клубится непостижимое безумие по имени Нью-Йорк, город, который все ненавидят, упорно цепляясь за него с единственной, невысказанной целью: понять, за что же так любят его, и страшась обнаружить, насколько безответна эта любовь. Что тут поделаешь – ведь они просто люди и, как все прочие в мире, не желают признать, что у них есть глаза, чтобы видеть, уши, чтобы слышать, голос, чтобы перекричать другие голоса.

На столике рядом с креслом девушки будет лежать «Беретта 92 СБМ» – пистолет со специально уменьшенной рукояткой под размер женской ладони. Прежде чем положить его на стеклянную столешницу, она решительным жестом вставит обойму, и сухой щелчок затвора раскатится по комнате эхом, напоминающим треск разламываемой кости. Мало-помалу глаза ее привыкнут к темноте, и она сможет ориентироваться в неосвещенном пространстве. Устремив взгляд прямо перед собой, она не столько различит, сколько угадает темный силуэт двери на противоположной стене. Еще со школы она знает, что если долго и пристально смотреть на цветное пятно, то оно застрянет в зрачках и будет стоять перед тобой, даже когда отведешь взгляд.

Девушка почувствует горькую улыбку на своем лице.

Если смешать разные цвета в нужных пропорциях, получится нечто абсолютно серое. Во тьме такого быть не может. Тьма творит лишь тьму. Но дело в данный момент отнюдь не во тьме. Человек, которого она ждет, на миг осветит темное пространство, открыв дверь. Но и это не проблема и не ее решение.