Священный огонь   ::   Стерлинг Брюс

– Да, это я, – ответила Миа.

По улице торопливо и деловито сновали прохожие, их лица были отстраненными, вычищенные до блеска ботинки легко касались выложенного красным кирпичом тротуара. Она смерила пса уверенным взглядом, и тот уселся у ее ног.

– Я шел за вами от самого вашего дома, – похвастался пес и умиротворенно заурчал. – Это долгий путь. – На нем был клетчатый вязаный свитер, шитые собачьи брючки и черная вязаная кепка.

Его передние лапы казались довольно крепкими, короткая чистая шерсть отливала желтизной, на ее фоне большие собачьи глаза выглядели особенно выразительными. Голос пса звучал из вмонтированного в его горло репродуктора.

Машина, задевшая зазевавшегося пешехода, словно разорвала тишину и перекрыла своим грубым скрежетом еле слышные шорохи нижнего Сан-Франциско.

– Я тоже прошла долгий путь, – сказала Миа. – Хорошо, что ты меня отыскал. Ты умный пес.

Собака засияла от похвалы и завиляла хвостом.

– Я думал, что заблудился и немного проголодался.

– Все в порядке, песик. – От собаки пахло одеколоном. – Как тебя зовут?

– Платон, – застенчиво откликнулся пес.

– Отличное имя для собаки. И почему же ты шел за мной?

Диалог оказался сложным для ограниченного словарного запаса Платона, однако он прикинулся простачком и с беспечным видом переменил тему:

– Я живу с Мартином Уоршоу! Он ко мне прекрасно относится! Он меня сытно кормит. От Мартина приятно пахнет... Только не... сейчас... а раньше... – похоже, собаке было больно об этом говорить, – ...не сейчас...

– Это Мартин послал тебя за мной?

Пес опечалился.

– Он говорит о вас. Он хочет вас видеть. Вы должны с ним встретиться. Вам нужно с ним откровенно поговорить. Без вас он несчастен. – Платон обнюхал тротуар и вопросительно посмотрел на нее: – Можно мне получить что-нибудь сладкое?

– Я не ношу с собой сладостей, Платон. А как Мартин? Как он себя чувствует?

От смутной тревоги вокруг собачьих глаз собрались морщинки. Она глядела на пса и с удивлением понимала, какой выразительной становится морда у говорящей собаки.

– Жаль, что у вас нет сладкого, – нерешительно отозвался Платон. – От Мартина пахнет горем. У нас дома все очень плохо. И теперь мне так грустно из-за Мартина. – Он жалобно завыл.

Жители Сан-Франциско были в высшей степени терпимыми, цивилизованными и космополитичными людьми. Но Миа знала, что прохожие неодобрительно покосятся, если кто-то на их глазах доведет собаку до слез.

– Все в порядке, – утешительно сказала она. – Успокойся. Я пойду с тобой. Мы вместе пойдем к Мартину. Мы встретимся с ним.

Платон по-прежнему скулил и от огорчения не мог произнести ни слова.

– Отведи меня к Мартину, – приказала Миа.

– Хорошо, – с облегчением вздохнул пес и сразу перестал скулить. Приказ как будто успокоил его. – Я могу это сделать. Мне не трудно.

Он с облегчением повел ее к троллейбусу. Пес заплатил, они сошли через три остановки. Мартин Уоршоу выбрал себе дом в северной части Маркета, на Ноб-Хилл. Этот небоскреб из полихромных блоков был построен в 2060-х годах и устоял во время землетрясения. По меркам того времени он считался шикарным: фасад украшала яркая узорчатая черепичная облицовка, а окна и балконы с видом на залив громоздились в живописном беспорядке.

Внутри здания царило эйфорическое оживление. По замыслу архитектора холл был превращен в зимний сад, и от созревших апельсинов и авокадо – они росли в разноцветных горшках – исходил пряный густой аромат. Деревья тянулись ввысь, казались совершенно живыми, и это само по себе создавало хорошее настроение. На ветках копошились небольшие стайки щебечущих птиц.

Вслед за своим провожатым Миа вошла в украшенный росписью лифт.