Тайны острова Буяна   ::   Шведов Сергей

Пока артисты переодевались, я навел справки у Крутикова по поводу режиссера Пинчука. Анатолий Степанович отозвался о столичной знаменитости в самых возвышенных тонах. И в первую очередь напирал на то, что Пинчук ставил спектакли в десятках театров по всей нашей необъятной стране, но актеры у него прежде никогда не пропадали.

– То есть Пинчук человек известный в театральных кругах?

– Да помилуйте, господин Чарнота, – возмутился Кругликов, – что значит, известный? Это же мировая знаменитость! А денег он с нас слупил столько, что опустошил театральную кассу на много месяцев вперед.

Я Анатолию Степановичу поверил. В конце концов, человек не первый год крутится в театральном мире и, надо полагать, знает всех его гениев наперечет. Вот только непонятно, как же он при своих познаниях и несомненной опытности так глупо прокололся с этим алкоголиком Сидоровым-Моравой.

– Я вас умоляю, господин Чарнота, – всплеснул пухлыми руками Кругликов, выслушав мой прямой вопрос, – а где я вам найду трезвенников среди драматургов? А потом, постмодернистская пьеса – это вам не соцреализм, ее на трезвую голову не напишешь.

После этого заявления мне не оставалось ничего другого, как раскланяться с господином Крутиковым и отправиться на поиски получившего производственную травму головы драматурга.

Актриса Зимина расположилась на переднем сиденье, рядом с Борей, а мы с Ключевским – на заднем. Актер не выглядел особенно расстроенным, видимо, шок от пропажи Закревского уже прошел и природное легкомыслие потихоньку брало верх над предложенными жизнью горестными обстоятельствами. Возрастом Ключевский вряд ли превосходил меня, то есть было ему около тридцати. Мы с ним довольно быстро нашли общий язык и даже прониклись взаимной симпатией.

– А мне Закревский о вас рассказывал, Чарнота, – скосил на меня насмешливые глаза артист. – Вы что, действительно зверь апокалипсиса или Аркадий приврал, по своему обыкновению?

– Да ничего он не приврал, – обиженно отозвался от руля Боря Мащенко. – Чарноту ФСБ хотела арестовать за его штучки, но у них подходящей камеры не нашлось. А потом, у нас даже статьи нет для демонов. Можете себе представить, Анастасия, демоны есть, а статьи на них нет?!

– Могу, – охотно отозвалась очаровательная брюнетка. – А чем падший ангел отличается от обычного человека?

– Ну, – задумчиво протянул Боря, – мало ли… В карты ему везет. В рулетку он миллион выиграл.

– И все? – разочарованно протянула Зимина.

– А разве мало? – удивился Мащенко.

– Хотелось бы большего, – вздохнула Анастасия. – Скукотища кругом невероятная. А хочется чего-нибудь необыкновенного. Вот вы, Борис, мужчина представительный, богатый, а вот изюминки в вас нет.

– Это вы зря, – заступился я за незаслуженно обиженного Мащенко, – Боря у нас человек замечательный. Артистическая натура.

– Приехали, – сказал Ключевский, тронув водителя за плечо. – Вон его окно светится на пятом этаже.

Проштрафившийся драматург жил в ничем не примечательном панельном доме. Таких в нашем городе десятки, если не сотни. И мне было не совсем понятно, почему именно эту скромную девятиэтажку нечистая сила избрала для своих малокультурных экспериментов.

– Вас проводить? – спросил Ключевский.

– Не надо, – покачал я головой. – И не вздумайте меня разыскивать, если вдруг по какой-то причине я не вернусь.

– Да уж будь спокоен, Вадим, – усмехнулся Боря, – в ад за тобой я спускаться не собираюсь.

– А я бы спустилась, – вздохнула романтично настроенная Анастасия. – На холмах Грузии лежит ночная мгла…

Кажется, Зимина еще что-то декламировала, но я уже покинул машину. Не знаю, как там на холмах Грузии, но в подъезде было темно, хоть глаз выколи.