Торговцы космосом   ::   Пол Фредерик

Наступило время ленча, и я отложил дела, связанные с Венерой, на вторую половину дня.

Позвонив еще раз по телефону, я быстро позавтракал в кафетерии компании и спустился на лифте к платформам метрополитена. Поезд, промчав кварталов шестнадцать, доставил меня в южную часть города. Выйдя из метрополитена, я впервые за весь день очутился на открытом воздухе. Достав пылеуловители, я хотел было заправить их в нос, но потом раздумал. Шел небольшой дождь, и воздух был сравнительно чистым. Стояла летняя погода, душная и сырая. Пешеходы, запрудившие тротуары, спешили поскорее укрыться в зданиях. Просунувшись сквозь толпу, я пересек улицу и вошел в вестибюль одного из домов.

Лифт поднял меня на четырнадцатый этаж. Дом был старый, с плохим кондиционированием воздуха, и в своем промокшем костюме я сразу же почувствовал озноб. Я подумал, что, пожалуй, лучше сослаться на озноб, чем на придуманное наспех недомогание, но потом отказался от этой мысли и вошел в приемную. Девушка в белом, туго накрахмаленном халате вопросительно подняла глаза. Я назвал свое имя.

– Силвер. Уолтер Пи Силвер. Я записан на прием.

– Да, мистер Силвер, – тут же вспомнила она. – Вы сказали, что у вас сердце, случай неотложный.

– Совершенно верно. Возможно, это нервы, но я внезапно почувствовал…

– Конечно, конечно. – Она указала мне на стул. – Доктор Нэвин сейчас вас примет.

Но ждать пришлось минут десять. Когда из кабинета вышла молодая девушка, туда прошел мужчина, записавшийся на прием раньше меня. Наконец сестра сказала, обращаясь ко мне:

– Проходите, пожалуйста.

Я вошел. Кэти, очень строгая и очень красивая, в белом докторском халате, прятала в стол карточку больного. Подняв голову и увидев меня, она недовольно воскликнула:

– Митч!

– Я солгал только тогда, когда назвал вымышленное имя, – сказал я. – А в остальном все верно. Случай, действительно, неотложный, и речь идет о моем сердце.

Что-то похожее на улыбку мелькнуло на лице Кэти, но тут же исчезло.

– Этот случай медицину не интересует.

– Я сказал твоей девушке, что, возможно, это нервы, но она все же предложила мне подождать.

– Я с ней об этом потолкую. Ты прекрасно знаешь, Митч, что я не могу беседовать с тобой, когда идет прием больных. Пожалуйста, уходи…

Я сел у ее стола.

– Ты теперь совсем не хочешь видеть меня, Кэти? Что случилось?

– Ничего. Уходи, Митч. Я – врач, меня ждут больные.

– Да пойми же, для меня это важнее всего на свете! Я пытался дозвониться тебе и вчера и сегодня утром.

Не поднимая глаз, она закурила сигарету.

– Меня не было дома.

– Да, знаю. – Наклонившись вперед, я взял у нее из рук сигарету и затянулся. Пожав плечами, она вынула из пачки новую. – Должно быть, я даже не имею права спрашивать, где моя жена бывает по вечерам?

Кэти вспыхнула.

– Черт возьми, Митч, ты же отлично знаешь…

В это время на ее столе зазвонил телефон. Кэти на мгновение устало прикрыла глаза, а затем взяла трубку. Откинувшись на спинку кресла и устремив взгляд куда-то в угол, сразу смягчившись, она превратилась в врача, терпеливо выслушивающего жалобы больного. Когда разговор, длившийся несколько минут, наконец был окончен, Кэти уже полностью овладела собой.

– Пожалуйста, уходи, Митч, – попросила она, гася окурок.

– Не уйду, пока не скажешь, когда мы встретимся.

– Я… у меня нет времени, Митч. Кроме того, я тебе не жена. Ты не имеешь права преследовать меня. Я попрошу защиты, наконец, даже могу потребовать, чтобы тебя арестовали.

– Не забывай, что я уже подал заявление о браке, – напомнил я.

– Зато я не подавала и никогда не подам. Как только кончится год, я порываю с тобой, Митч! Порываю навсегда!

– Мне надо сообщить тебе кое-что очень важное.

Любопытство всегда было слабостью Кэти.