Три тени от одного камня   ::   Островский Георгий

Обломки камней... Просто мертвые камни... Но ведь действительно мертвые: они не двигались, не размножались. Они ничего не поглощали, ничего не выделяли...

Ощущение тревоги не проходило. Нужен был какой-то другой, принципиально другой способ восприятия неизвестных мне явлений. Сумятица ворвалась в стройные порядки моего электронного мозга. Нарушалось взаимодействие блоков, поколебалось равновесие всей системы. Ежесекундно могли возникнуть новые связи, они создали бы новую систему, которая, может быть, сумела бы воспринять...

Мгновенно сработала защита, и мой электронный мозг, ни на миг не отказав, продолжал выполнять программу.

Я видел лица людей. Понимают ли они, что происходит? На экране телевизора мелькало то, что было пять лет назад. Что они делают сейчас? Сейчас, в это мгновенье?..

Я выполнял их команду, я летел дальше, еще дальше, туда, откуда наше Солнце не видно даже как самая слабая звезда.

Утро, как всегда, вспыхнуло внезапно и мгновенно. Это сразу почувствовали те мои осколки, которых коснулись обжигающие лучи рыже-фиолетового солнца. Они быстро нагрелись на сто двадцать градусов. Но в тенях, которые они отбросили, лежал по-прежнему космический холод.

Рядом с фиолетовым солнцем появились два голубых, поменьше. И от каждого моего осколка стало падать по три тени - бледно-голубая и темно-сиреневые.

Впрочем, все это чувствовали только те осколки, которые сейчас освещались тремя солнцами. А всех их - миллионы. Они лежали повсюду на поверхности планеты, они словно держали ее в моих объятиях, и я каждое мгновенье чувствовал ночь и день, мороз и жару, плоскогорья и котловины, пыль и скальные породы - чувствовал любую точку этого безжизненного каменного шара.

Таких, как я, много. Наши создатели с планеты Голубого Гиганта давно ищут жизнь во Вселенной. Мы - их руки. Мы держим в своих объятиях уже сотни планет. Мы подлетаем к планетам, взрываемся, и наши осколки покрывают всю поверхность - жидкую и твердую, горячую и холодную.

На все планеты из межзвездного пространства падают камни. Мои осколки падали тоже, как камни, пылая и сплавляясь. Метеоритный дождь из кристаллических камней.

Выпав каменным дождем, я ничем не нарушил обычного существования планеты. Я не внедрился в нее, не рассек, не брал из нее проб. Мои осколки лежали среди камней планеты, ничем не отличаясь от них.

Разве что кристаллической структурой. На многих планетах есть кристаллы; но мои осколки - не просто кристаллы, а сверхплотные кристаллические системы. Любое малейшее изменение в атмосфере, на поверхности или в недрах планеты рождает в системе мгновенные перестройки. И информация об этом уходит к моим создателям.

Камни, обломки камней, упавшие с неба, - кто может заподозрить в этом обычном для всякой планеты явлении что-то постороннее, непонятное и поэтому угрожающее? Какими бы ни оказались проявления жизни, я останусь невидимым, не замечаемым никем.

Но здесь нет даже следов биологических структур. Нет даже тени жизни. Даже воспоминания о ней. И эта планета тоже мертва.

Правда, однажды на нее упало что-то гораздо большее, чем обычный камень. Пламя не только обволакивало это космическое тело, но и выбивалось из него. Струи огня бушевали. Казалось, что тело вот-вот взорвется. Едва оно коснулось поверхности планеты, пламя исчезло. Потом в этом странном метеорите что-то переместилось, он разделился на две части. Одна из них осталась на месте, а другая двинулась.

Это напоминало жизнь...

Но беспрерывные наблюдения моих кристаллических камней не находили ничего такого, что можно было назвать живой клеткой.