Труженики зазеркалья   ::   Лукин Евгений

- И неуловимым цветным бликом скользнул в смутные серые бездны - туда, где должна была располагаться изнанка неведомого зеркала за номером семь эр-ка пятьсот шестьдесят один восемьсот тридцать один.

Отражение № 2

То, что труженики зазеркалья, любящие при случае блеснуть выуженным из реальности словцом, гордо именуют гастролями, выпадает на их долю нечасто. Допустим, пригласили человека в дом, где он еще не был ни разу. А там, естественно, зеркало. Конечно, местный распорядитель может не глядя взять в труппу первого безработного, но в приличных зеркалах так не делают. Следует вызов. Прибывает гастролер - желательно отражающий данного человека не первый год. И пока он исполняет гостя, кто-то (чаще всего сам распорядитель) присматривается к его работе, а затем отправляется на биржу, где, исходя из увиденного, подбирает нечто подобное - на будущее.

По сути, вызов - это еще и признание твоего мастерства, так что недовольство Василия было, без сомнения, напускным. Польщен был Василий...

- Мужики! - жалобно позвал некто незримый. - А можно я тоже с вами разок в картишки сгоняю?.. - И рядом со столом робко возникло нечто бледное, вполне человекообразное, хотя и лишенное каких бы то ни было индивидуальных черт. Оно колебалось и подрагивало, готовое растаять в любую минуту - при первом возражении.

- Слышь! - сказал юноша, нервно тасуя карты. - Еще я с обслугой в дурака не играл! Партнер, блин!..

Призрак смутился, стушевался. Вообще следует заметить, что отражения людей (или как они себя именуют - персоналии) к невидимым своим помощникам, этому пролетариату зазеркалья, относятся несколько пренебрежительно. Если кого и уважают - то только распорядителя. Ибо распорядитель, хотя и незрим, а отвечает за отразиловку в целом. Поэтому ссориться с ним, ей-богу, не стоит. Он ведь имеет право и от зеркала отлучить...

С прочими же невидимыми тружениками - теми, что ведают неодушевленными предметами, - персоналии в большинстве своем не церемонятся.

- Да я - ничего, я - так... - пробормотал призрачный пролетарий, истаивая окончательно. - Пока, думаю, нет никого...

- Не в этом дело, - хмуро заметил дядя Семен. - Просто незачем тебе к видимости привыкать. Ну вот сыграл ты с нами в карты разок, другой... А потом, не дай бог, забудешься да и проявишься по старой памяти - прямо в павильоне! Да еще в таком виде!.. Это ж разрыв сердца патентованный...

В отличие от более молодых собратьев по ремеслу толстый дядя Семен с обслугой беседовал запросто. Учитывая древность своего происхождения (в Коринфе, чай, впервые отразился - не шутка!), ко всей этой юной поросли, зримой и незримой, он относился совершенно одинаково.

- А что, и такое было? - поинтересовался юноша.

- Ты это насчет чего?

- Н-ну... забылся - и проявился...

- Еще как! - всхохотнул ветеран зазеркалья. - На моей только памяти раза четыре, если не больше! Все эти байки о привидениях, думаешь, откуда пошли? Обслуга шкодила.

- И что им за это?

- Вышибут из зазеркалья - и все дела! Иди вон облака по озеру взад-вперед тягай... Ладно, сдавай.

Юноша раздал карты.

- Ну, нас тоже за такие штучки гоняют... - заметил он с важным видом. - Только на святки и оттянешься... - Что-то, видать, вспомнил и ухмыльнулся от уха до уха. - Прибегают под Рождество с соседнего стеклышка. "Слышь, - говорят, - там у нас хозяйка на старости лет совсем ума лишилась, суженого хочет в зеркале увидеть. Иди покажись". Ну, я чего? Пошел показался. Смеху было! Представляешь: семьдесят лет карге и вдруг моя морда...

- На святки - можно... - глубокомысленно подтвердил дядя Семен, изучая карты. - Ну-с, а вот мы вам сейчас...

- С туза... - отчаянно прошелестело сзади. - С туза зайди...

- А ты, чем советы давать, - веско молвил дядя Семен, заходя с девятки треф, - лучше столом займись, если делать нечего. От ножек скоро вон одно воспоминание останется...