Туча   ::   Стругацкий Аркадий

Он замолкает, и глаза его вновь закатываются.

- Дальше! Дальше! - надрывается главный. - Говори! Кто в коридоре? Кто уходит? Говори! Говори!

- Малыш... - бормочет пострадавший. - Малыш и Карлсон... По коридору... Длинный...

Тут взор его окончательно проясняется, он отпихивает от себя главного и садится.

- Все. Проехало, - говорит один из санитаров.

Пострадавшему помогают встать, подают ему зонтик.

- Спасибо, - запинаясь, бормочет пострадавший. - Ох, большое спасибо.

А в толпе хоть бы кто голову повернул.

Лора, бывшая жена Нурланна, принимает бывшего мужа в своей гостиной. Гостиная обставлена не просто богато, но изысканно, поэтому очень странно видеть на безукоризненном мозаичном паркете под портьерами, закрывающими окна, обширные темные лужи.

- Я пригласила тебя сюда не для того, чтобы обмениваться резкостями, - говорит Лора. - У меня к тебе дело. Однако я не хочу говорить о нем без моего адвоката. Имей терпенье. Он должен прийти с минуты на минуту.

- Прекрасно, - произносит надменно Нурланн. - Поговорим о чем-нибудь другом. Где Ирма?

- Прекрасно, - в тон ему произносит Лора. - Поговорим об Ирме. Ты, безусловно, будешь рад услышать, что твоя дочь делает большие успехи в муниципальной гимназии и что ее лучший друг - сын гостиничного швейцара.

- Во всяком случае, ничего плохого я в этом не вижу.

- Ну конечно, было бы гораздо хуже, если бы твоя дочь получила образование в Женеве или хотя бы в Президентском коллеже в столице... Мы же демократы! Мы плоть от плоти народа!

Нурланн не успевает ответить, потому что в гостиной появляется рослый человек в черно-белом клетчатом пиджаке и при клетчатом же галстуке. Нурланн не сразу соображает, что это тот самый проповедник, который давеча вещал с регулировочной тумбы.

- Знакомьтесь, - произносит Лора. - Мой адвокат. А это - мой бывший муж, профессор Нурланн.

- Прошу прощения, я несколько опоздал, - говорит адвокат, кладя на стол бювар и усаживаясь. - Но тем больше оснований у нас перейти прямо к делу. Вот бумага, профессор. Моя клиентка хотела бы, чтобы вы эту бумагу подписали, а я, как свидетель и как юрист, удостоверил вашу подпись.

Нурланн молча берет бумагу и начинает читать. Брови его задираются. Он поднимает глаза на Лору.

- Позволь, - несколько растерянно говорит он. - На кой черт тебе это надо? Кому какое дело?

- Тебе трудно поставить подпись? - холодно осведомляется Лора.

- Мне не трудно поставить подпись. Но я котел бы понять, на кой черт это нужно? И потом, это все вранье! Ты никогда не была верной женой. Ты никогда не ходила в церковь. Аборты ты делала! Только в мое время ты сделала три аборта!

- Господа, господа, - примирительно вступает адвокат. - Не будем горячиться. Профессор, я знаю, вы атеист. Ваша подпись под этим документом не может иметь для вас никакого значения. Она ценна только для моей клиентки. И не из юридических, а исключительно из религиозных соображений. Считайте свою подпись под этим документом просто актом прощения, актом братского примирения...

Он замолкает, потому что в глубине квартиры раздается какой-то лязг, дребезг, звон разбитого стекла. Нурланн еще успевает заметить, как внезапно побелело и осунулось лицо Лоры, как пришипился, втянув голову в плечи, клетчатый адвокат, но тут дверь в гостиную распахивается, словно от пинка ногой, и на пороге возникает Ирма.

Это девочка-подросток лет пятнадцати, высокая, угловатая, тощая, на ней что-то вроде мини-сарафана, короткая прическа ее схвачена узкой белой лентой, проходящей через лоб. Босая. И мокрая насквозь. Но ничего в ней нет от "мокрой курицы", она выглядит, как если бы в очень жаркий день с наслаждением искупалась и только что вышла из воды.

Лора и адвокат встают.