Твари в бархатных одеждах   ::   Йовил Джек

Аннотация: Смерть бродит по улицам Альтдорфа. У смерти есть имя - «Тварь». Харальд Кляйндест хочет только одного: остановить кровавую «Тварь» и узнать, кто это на самом деле: простолюдин, аристократ или проклятое порождение Хаоса!

---------------------------------------------

Джек Йовил

«Твари в бархатных одеждах»

Во всех мужчинах и женщинах есть частица зверя,

и если содрать с них шкуру,

все увидят тварь, которая скрывается

под бархатными одеждами.



Джакопо Таррадаш. Одинокий узник Корок Кадрима

Пролог Маргарет

Она потратила последние несколько пфеннигов на джин, и теперь в горле жгло от крепкого напитка. Больше ей нечем было согреться. Время было позднее, и каждый шаг болью отзывался в ее усталых, как свинцом налитых ногах. Тонкая мрачная пелена облаков затянула сначала одну луну, потом вторую.

Лето давно закончилось, шел двадцать шестой день осеннего месяца брауцайта. Скоро начнется зима, и река покроется льдом. Было холодно, но станет еще холоднее. Предсказатели погоды говорили, что на Альтдорф, как обычно, опустится туман.

Женщина брела по Люйтпольдштрассе к улице Ста Трактиров, запоминая пивные, на дверях которых белела меловая надпись: «Свободные места». Она не умела читать, но знала, как выглядят некоторые слова. У поста городской стражи на уровне глаз высокого человека висело объявление, написанное витиеватыми буквами. Женщина разобрала кое-что: «разыскивается», «убийца», «пятьдесят золотых крон». И тут же более крупным шрифтом: «ТВАРЬ». Рядом с караулкой стоял сержант, завернувшийся в теплый плащ на волчьем меху. Его правая рука покоилась на рукояти меча. Опустив голову, женщина прошла мимо.

- Будь осторожна, старуха,- окликнул ее стражник.- Тварь бродит где-то поблизости.

Не поднимая головы, женщина обругала его и свернула за угол. Солдат обозвал ее старухой, и его слова причинили ей больше страданий, чем холод. Бродяжка дрожала и куталась в ветхую шаль, которая не могла спасти ее от пронизывающего ветра.

Женщина не знала, где будет ночевать. Десять - пятнадцать лет назад она могла бы заработать на ночлег, обслуживая гуляк в одном из трактиров на берегу реки. Нет, конечно, она ни за что не пала бы столь низко, когда была в расцвете красоты. Раньше она отдавалась только за золотые кроны. Но те времена давно миновали. Золотые монеты доставались теперь ее молодым соперницам. Так повелось испокон веку: рядом всегда оказывались девицы помоложе. Женщина утверждала, что ей двадцать восемь лет, но сейчас она чувствовала себя на все пятьдесят, а в этот поздний час при свете двух лун ей можно было дать гораздо больше. В следующем году ей исполнится сорок. Ее молодость пролетела слишком быстро. Рикки Флейш выколол ей ножом глаз и оставил глубокий шрам на щеке, мстя за некую воображаемую провинность. Впрочем, время и так не пощадило ее лица.

Некогда ее шаль была новой, расшитой золотой нитью. Этот подарок ей сделал Фридрих Пабст, ее бывший поклонник. Но теперь золотая вышивка истрепалась, тут и там виднелись заплаты. Башмаки женщины прохудились, к тому же они были ей великоваты. Больше всего страданий ей доставляли ноги, которые она искалечила, годами порхая на невообразимо высоких каблуках по булыжным мостовым и шатким мостикам Альтдорфа. Золотые кроны разошлись, главным образом об этом позаботился Рикки. Сначала он относился к ней хорошо, покупал одежду и украшения. Но наряды износились, украшения были заложены, проданы или украдены. В любом случае их цена была невелика. А с нескольких стоящих вещиц пришлось спилить клеймо прежних владельцев.

За рекой играла музыка. Императорский дворец, возвышающийся над другими зданиями, виднелся практически с любой точки в пределах городских стен.