Несообразность   ::   Хэммет Дэшил

Редактор полагал, что заключительное двустишие — и он приводил его в своем письме — не соответствует, как он деликатно выразился, моему обычному уровню и просил это двустишие переделать, поточнее соотнеся с тоном предыдущих строк, для которых, по его мнению, тон этот был чересчур серьезен:

Нелепее, чем блеск рождественского шара

На мертвой ветке мрачного анчара.

Я вспомнил, вытаскивая словарь рифм из-за тома «Криминальной психологии» Гросса, где, ради спокойствия в семье, его обычно прятал, что я сам был не особенно доволен этими двумя строчками, но, как ни бился, ничего более подходящего найти так и не смог. И вот сейчас, заслышав полуденные заводские гудки, я вытащил копию сонета, отпечатанного на машинке, и собрался посвятить спокойствие часа, отведенного на ленч, созданию нового сравнения, которое выразило бы необходимую несообразность в ином, легком свете.

И я отдался этой задаче, до такой степени погрузившись в нее, что когда услышал, как папа зовет «Робин!», да еще с такой силой, что три разделяющие нас перегородки начали дрожать, то словно очнулся, подозревая, что зов, донесшийся до меня, был далеко не первым. Мое подозрение подтвердилось, когда, убрав бумаги и книги, я поспешил к нему в кабинет.

— До того увлекся чириканьем пичужек, что и меня перестал слышать?

Но это была лишь показная грубоватость, глаза его светились радостью, и я уже почти знал, что он скажет дальше.

— Барнабла ограбили. Дуй туда что есть мочи.

Магазинчик ювелирной компании Барнабла находился в шести кварталах от нас. Не прошло и пяти минут, как папа отдал свое короткое распоряжение, а я, воспользовавшись подошедшим трамваем, уже был на месте. Магазинчик занимал часть нижнего этажа «Булвер Билдинг» с северной стороны О'Фаррел-стрит между Пауэлл— и Стоктон-стрит. Рядом с магазином, в нижнем этаже того же здания к востоку, в сторону Стоктон-стрит — «Галантерея» (в витрине я, между прочим, заметил красивый бледно-лиловый халат), парикмахерская и табачная лавка, а к западу, в сторону Пауэлл-стрит — главный вход и вестибюль «Булвер Билдинг», аптека, шляпный салон и закусочная.

У дверей ювелира я увидел полицейского в мундире. Он занимался тем, что не давал любопытным — большей частью это были, вероятно, служащие, вышедшие на перерыв, — скапливаться на тротуаре и входить в магазин. Растолкав зевак, я кивнул полисмену — не потому, что был с ним знаком, просто опыт научил меня, что дружеский кивок зачастую избавляет от ненужных расспросов, — и вошел в магазин.

Там уже находились сержант-детектив Фоли и сыщик Стронг из департамента полиции. Первый держал в руке темно-серую кепку и небольшой пистолет — предметы эти, похоже, не принадлежали никому из тех людей, с которыми детективы сейчас беседовали и среди которых я тут же узнал мистера Барнабла и его помощника, двое мужчин и женщина были мне не знакомы.

— Доброе утро, джентльмены, — обратился я к детективам. — Могу я принять участие в расследовании?

— А, мистер Тин!

Большегубый рот здоровяка Фоли, казалось, не принимал ни малейшего участия в формировании слов, он лишь узкой щелью приоткрывался, чтобы выпустить их, неряшливых и стертых так, что разобрать стоило немалого труда. Сейчас, как и всегда, когда мне случалось заговаривать с ним, на лице его было неуловимое насмешливое выражение, точно ему хотелось чем-то досадить мне, и вообще у него был вид такой, будто в каждом моем слове и действии он находил нечто забавное. То же самое отношение ко мне сквозило и в подчеркнуто-вежливом «мистер», которым он неизменно предварял мою фамилию, между тем как папу он называл просто Бобом — фамильярность, которой я откровенно завидовал.

— Об этом же я и толкую своим ребятам: участие — это как раз то, что нам нужно, — продолжал упражняться в своем тяжелом остроумии сержант. — Какой-то мошенник обчистил этот магазинчик.