Несообразность   ::   Хэммет Дэшил

Ну а теперь, может, кто-нибудь что-то дополнит или подправит описание преступника, которое дал мистер Барнабл?

— У него были седые волосы, — сказал мистер Гленн, — ...волосы серо-стального цвета.

Миссис Долан и мистер Найт поддакнули, причем первая еще добавила:

— Мне кажется, он старше, чем говорит мистер Барнабл. Пожалуй, ближе к пятидесяти, чем к сорока, а зубы совсем желтые и спереди гнилые.

— Точно. Я теперь тоже вспомнил, — согласился мистер Найт.

— Есть еще что-нибудь, что проливает свет на эту историю, сержант?

— Больше ни малейшего проблеска. Патрульные машины ищут эту черную двухместку, и, наверное, когда выйдут газеты, найдется немало людей, которые все это видели, но вы же сами знаете, что такое свидетель.

Это-то я знал. Одна из самых плачевных черт криминалистики состоит в том, что уйма времени и энергии тратится впустую на расследование информации, поставляемой субъектами, которые из упрямства, глупости либо же по причине необузданной фантазии настаивают на непременной связи всего, что бы им ни доводилось увидеть, с преступлением, которое окажется главным в событиях дня.

Сержант Фоли, каковы бы ни были изъяны в его юморе, был превосходный актер: лицо его оставалось благодушным, а голос совершенно спокойным, когда он сказал:

— Если у мистера Тина больше нет вопросов, вы все, пожалуй, можете идти. Адреса ваши у меня есть, и если понадобитесь — вызову.

Я было заколебался, но вовремя вспомнил основной принцип, который папа привил мне за десять лет службы под его началом, — никогда ничего не принимать на веру.

— Минуточку! — сказал я и отвел сержанта Фоли в сторонку, где бы нас никто не мог услышать: — Вы уже отдали распоряжение, сержант?

— Какое еще распоряжение?

Я улыбнулся, понимая, что полицейские детективы пытаются скрыть от меня, что им уже что-то известно. И первым моим побуждением было, вполне естественно, отплатить им той же монетой, но как бы ни были соблазнительны преимущества самостоятельной работы, частный детектив, в конце концов, поступает мудрее, сотрудничая с полицией, нежели конкурируя с ней.

— Ну, честное слово, — сказал я, — вы, должно быть, недооцениваете мои способности: вы, вероятно, полагаете, что я не обратил внимания на один любопытный факт. Как можно было с того места, где, как утверждает Гленн, он стоял, заметить шрам на левой щеке бандита, который, по его словам, ни разу не оглянулся назад?

Несмотря на явную неловкость, сержант Фоли и не подумал возмущаться, а просто признал себя побежденным.

— Не учел, что вы об этом догадаетесь, — признался он, в раздумье потирая большим пальцем подбородок. — Взять его мы можем хоть сейчас, но вас, кажется, занимают еще кое-какие соображения?

Я взглянул на часы: 12.24. Мое расследование, благодаря тому, что полиция задержала свидетелей, заняло не более десяти — двенадцати минут.

— Если Гленна поставили на Пауэлл-стрит, чтобы направить нас по ложному следу, — заметил я, — то нетрудно предположить, что бандит вообще не двигался в том направлении. Я вспомнил, что через два подъезда отсюда, в сторону Сток-тон-стрит, находится парикмахерская. В ней, вероятно, как во всех парикмахерских подобного типа, есть дверь, ведущая в «Булвер Билдинг». Она-то и могла послужить проходом, через который бандиту было легко скрыться. Во всяком случае эту возможность необходимо расследовать.

— Парикмахерская! — Сержант Фоли взглянул на своего помощника: — Дожидайся нас здесь вместе со всеми, Стронг, мы скоро вернемся.

— Хорошо, — ответил Стронг.

Зевак на улице поубавилось.

— Пойдем-ка с нами, Тим, — бросил сержант стоявшему у дверей полицейскому.

По размерам парикмахерская была точь-в-точь как ювелирный магазин. Когда мы вошли, пять или шесть кресел были заняты, а одно, у самого окна, пустовало.