Ускользающий мир   ::   Ефиминюк Марина Владимировна

— Как только, — он запнулся и после паузы, словно раздумывая, как назвать меня, продолжил: — Ева попросила меня приехать, то я сорвался с работы и вернулся в Город.

Имя Ева звучало так же пошло, как Женечка. Наверное, мое лицо вытянулось сильнее, чем у мамаши.

Врал он, надо признать, вдохновенно. Я стояла, как последняя дура, натянуто улыбалась и следила за тем, как мама меняется, останавливаясь на нежном снисхождении умудренной жизнью дамы. Похоже, бархатный голос и совершенная внешняя красота Лукки покорили ее, как в шестьдесят первом году первая советская ракета космос.

— Я и не думал, что наша неожиданная встреча может как-то вас с Олегом Германовичем расстроить. — Люкка пожал пухлую папину руку, испачканную в чернилах.

Отец не признавал компьютеры и писал свои разгромные рецензии только от руки, после чего мама, нацепив на нос очки, перепечатывала их двумя пальцами на старой печатной машинке.

— Расстроить? — Мамаша округлила глаза, — да, что вы. Мы с Олегом Германовичем просто немного, — она судорожно подбирала подходящее слово, — удивились.

— Она сказала, что закроет меня дома до конца моей жизни и отнимет кредитку, — без зазрения совести громко пожаловалась я Люкке, как будто тот мог быстренько переубедить родителей не предпринимать подобные решительные шаги.

Ужин, как ни странно, прошел гладко. Люкка с чарующей улыбкой отвечал на все мамашины вопросы, незаметно и виртуозно перемешивал тонкий коктейль лжи, что все звучало сущей правдой. Я так врать не умела. Господи, даже от малейшей неправды у меня отнимался язык, и слова превращались в нечленораздельный лепет.

— А вы живете в Городе? — Обстреливала мама вопросами.

— Я все больше в разъездах, — улыбнулся мой гость, положив в рот крошечный кусочек мяса.

И тут же запил съеденное водой, по-прежнему сохраняя вежливое выражение на лице. Когда я попробовала отбивную, она оказалась нашпигованной жгучим перцем.

— Путешествуете?

— В некотором роде, — снова кивнул Люкка.

— А чем вы занимаетесь? Я имею в виду работу. — Не унималась мамаша.

Я чувствовала, что мне кусок не лез в горло. Папаша накачивался "под шумок" коньяком, а я боролось с позорным желанием схватить бутыль и выхлебать алкоголь прямо из горла, чтобы хотя бы чуть-чуть расслабиться.

— Я занимаюсь перевозками, — отозвался мужчина туманно.

— О, у вас свое дело? — просияла мама от собственной догадки и пригубила вина, стрельнув в Луку одним из своих очаровательных актерских взглядов.

Ее поведение становилось просто неприличным.

— Скорее я наемный работник.

От нехорошо блеснувших темных глаз у меня екнуло сердце. Мама недовольно поджала губы, высчитывая про себя уровень зарплаты потенциального жениха и его перспективы карьерного роста. Судя по складке между бровей — перспективы ее не обрадовали.

— Коньячку? — Вступил в разговор отец, уже не слишком трезвым голосом.

— Пожалуй, нет, — сморщился Люкка, будто ему предложили хлебнуть яблочного уксуса.

На кухне мама без зазрения совести и совершенно откровенно заявила заговорщицким шепотом, стараясь спрятать под густо накрашенными ресницами мечтательный взгляд:

— Он действительно хорош, но, по-моему, слишком взрослый для тебя.

— Мама! — Скрипнула я зубами.

— Скажи сколько ему лет?

Сколько ему лет? Я запаниковала, а потом выпалила наугад:

— Двадцать четыре!

Как удачно соврала, два года — отличная разница в возрасте!

— На самом деле, мне двадцать восемь, — услышали мы одновременно бархатный голос, и я заметила, как у мамаши, разрезающей торт, дрогнула рука. — Но Ева, — отчего-то странно уменьшенное имя в его устах звучало до слез интимно, — боится, что вы не одобрите ее знакомство со взрослым мужчиной.

На красивой физиономии рисовалось лукавство, и я едва слышно зашипела в его сторону.