В стенах Эрикса   ::   Лавкрафт Говард

Казалось, сама атмосферная температура колеблется в том же устойчивом однообразном ритме.

Постепенно все вокруг было охвачено размеренной мощной пульсацией, заполнявшей собой каждую точку пространства и проходившей через каждую клетку моего тела и мозга. Я почти полностью утратил чувство равновесия и едва мог держаться на ногах; попытка избавиться от наваждения, плотно зажмурив глаза и закрыв ладонями уши, не привела ни к чему. Однако сознание мое оставалось достаточно ясным, и несколько минут спустя я сообразил, что именно произошло.

Я встретился с одним из тех удивительных, вызывающих миражи растений, о которых ходит немало историй в среде изыскателей. Андерсон предупреждал меня об этой опасности, он же дал мне точное описание растения — ворсистый стебель, остроконечные листьяь испещренные крапинками цветы, чьи эфирные выделения как раз и являются причиной галлюцинаций, свободно проникая сквозь любую из существующих защитных масок.

Вспомнив о том, что случилось с Бэйли, когда три года тому назад он попал в сходную ситуацию, я в первый момент поддался панике и начал бесцельно и беспорядочно метаться в этом сумбурном калейдоскопическом мире, созданном испарениями зловещих цветов. Но вскоре, взяв себя в руки, я понял, что единственным выходом для меня было движение в сторону, противоположную эпицентру пульсации, движение вслепую и безотносительного того, какие призрачные видения встанут мне поперек дороги, движение до тех пор, покуда не удастся выбраться из зоны действия этих эфиров.

Голова моя сильно кружилась, почва уходила из-под ног; поминутно спотыкаясь и наугад размахивая ножом, я продирался сквозь заросли, стараясь не отклоняться от первоначально взятого направления. В действительности я, вероятно, делал большие зигзаги, потому что прошло, как мне показалось, несколько часов, прежде чем этот мираж начал наконец рассеиваться. Понемногу исчезали танцующие световые пятна, мерцающий многоцветный пейзаж обретал свой естественный облик. Когда я окончательно пришел в себя и посмотрел на часы, они, к моему великому изумлению, показывали лишь двадцать минут пятого. Стало быть, вся борьба с призраками, представлявшаяся мне бесконечно долгой, заняла на деле чуть более получаса.

Однако, любая, даже самая незначительная задержка была бы крайне нежелательной, и к тому же я сбился с маршрута, стремясь по возможности дальше уйти от опасного места. Сверившись с показаниями детектора, я продолжил подъем в гору, прилагая максимум усилий, чтобы наверстать потерянное время. Растительность вокруг была по-прежнему обильной, но представители фауны попадались все реже. Один раз крупный плотоядный цветок захватил мою правую ногу, вцепившись в нее с такой силой, что мне пришлось повозиться, разрезая ножом лепестки и высвобождаясь из хищных объятий. Прошло еще немного времени и джунгли начали редеть; около пяти часов я вступил в полосу древовидных папоротников с мелким и чахлым подлеском, миновав которую, оказался на краю широкого, покрытого мхами плато. Идти стало гораздо легче; дрожание стрелки детектора предвещало близость искомых кристаллов, что весьма меня озадачило, поскольку единичные экземпляры этих яйцевидных сфероидов встречаются, как правило, в джунглях по берегам рек и никогда — на открытых безлесых пространствах.

Когда полчаса спустя я преодолел наконец подъем и достиг гребня холма, передо мной открылась просторная равнина, окаймленная по линии горизонта смутно темнеющими лесными массивами. Это, вне всякого сомнения, было плато, нанесенное на карту пилотом Мацугавой пятьдесят лет назад и обычно называемое «Плато Эрикс» или «Эрицийским Нагорьем» * .