Васка   ::   Стронин М

- А ни в чем! - дав своей горячке другое направление, выставили клеши парнишки. - Сойти вам надо отсюда. Понятно?

Вскипели комсомольцы. Кулаки набухли железом.

- Как, товарищи? Что?

- Поцелуй... - и не договорил Суфлер скверную прибаутку. Уж очень одна комсомолка на него посмотрела, как будто бы он был кислый. И тут же заторопилась сказать.

- Вот что, товарищи, бросимте всю эту трепологию. Право же тощища. Давайте-ка лучше перезнакомимся. - Настя Карасева, - протянула она руку сбитому с позиции Суфлеру.

- Катя Иг... Птицина, - сунула Катя ладонь Дворняжке.

- Тоня... Зверева! - хлопнула Тоня по рукам с Володькой Блином.

- Виш-невская, - плавно поднесла Шура Васильева к носу Фильки пальцы, как это делают в кино графини, чтобы, значит, приложиться к ноготкам.

Глянул на нее Филька этак дерзко и замашисто, да как чмокнет ее в руку и завизжал что поросенок, колесом завертевшись на месте.

- Го-го-го!

- Ха-ха-ха! Ура! - загрохотала комса с парнишками как один.

Сразу в сквере точно просветлело.

И что было дальше, Митька Пирожок так говорил:

Тут и шмары прибежали. "Что такое?" "Да Филька шкет". А комсома уже не зевает и кренделем к ним, знакомиться лезут. Те хихикают в платочки, не соглашаются, на своих сначала глядят. Но видят, что свои-то парнишки - и все равно им, начали они тоже со строгостью, по-буржуйски фамилии свои отвечать.

Комса же как по заданию и очухаться никому не дает: "Где работаешь?" - "Да там". - "А у нас вот что". - "А я на Бирже". - "И я, и я". Кто представлять начал всякие злости веселые. Парнишки в цвет, им не сдают. Жилкин затянул:

Провожала меня мать

Прово-жа-ла-а! - подхватили все.

И пошла.

--------------

- Волгарь! Петька идет!

Это Коська вскрикнул и мячом отскочил от комса.

Весь хохот точно захлопнуло крышкой и смяло. Чужое и враждебное повернулось к комсомольцам.

Из темного угла выходил Волгарь.

Вся гамазуха, точно проглотив холоду, подалась к Волгарю и встала против комсомольцев как-то боком, как бы наготове ударить хлеще или убежать. И хотя поза эта сейчас была смягчена какой-то нерешительностью и даже, может быть, смущеньем, все же видно было, что присутствие Волгаря быстро овладевает парнишками.

После вчерашнего примера Волгаря выперло из уровня местной шпаны заметной силой. Эта сила, как и всякая новая, привлекала особенное внимание, порабощала и обязывала. Было почти сладко подчиниться ей, встать под ее покровительство, ознакомиться и проверить ее, чтобы через все это, овладев ею, снизить ее до обыденности, то-есть отомстить хотя бы и за временное превосходство.

Но пока Волгарь властвовал. И он, это чувствуя, так и рвался еще более выдвинуться и окончательно подавить гамазуху.

Колесом изогнув руки и подпрыгивая, точно собираясь начать чечотку, он пятерней зачесал в паху и расставил ноги перед комсомольцами.

- Парле-марле со шкварками, га, га, га! А это какая же растыка со мной-то познакомится, э? Какая же она, э? Нет что ли такой, га, га, га! - глумился Волгарь над молчащими комсомольцами.

Шмары подстрекающе хихикнули. Парнишки встали боком резче и определеннее. Перевернулось что-то и среди комсомольцев.

Волгаря же так и задвигало от сознания своей силы. Он заворочал плечами и уже злобно, с прямым вызовом, крикнул:

- Которая же, говорю! Ну?

Нависла грузная тишина. И ее нарушить смел только Волгарь. Но когда эта тишина сгустилась настолько, что душно стало дышать, в эту тишину вонзилось короткое и четкое:

- Я!

Против Волгаря встала Васка.

- А хочешь и я, ха.

Это сквозь закуриваемую папироску подал Клява.

Две дюжины разинутых ртов повернулись к Васке, и в тот же миг эти рты искривились и стиснули челюсти, вернувшись к Волгарю.