Великое Лихо   ::   Волков Сергей

Вож свел брови, вспухли на мгновение желваки на щеках, потом он спросил:

- А он успеет что-нибудь сказать?

- По своей воли - нет! - покачал головой волхв: - Разве что я его заставлю, но тогда умрет он ещё быстрее...

Бор сперва колебался, но он не был бы вожем самого сильного рода, если бы не умел принимать решения, причем принимать их быстро, уверенно, и во благо рода.

- Хорошо. Пусть он говорит. - вож сел на лавку. Шык повернулся к ученику:

- Луня! Помнишь, что делал Вед, когда надо было разговорить Гендиода?

Луня кивнул:

- Два пера сороки и сава-трава!

- Тащи, мигом!

* * *

Шык, как некогда Вед, воткнул сорочьи перья себе в волосы, растер в ладонях принесенную Луней сухую траву, присыпал ею свалявшиеся кудри ахея, закрыл глаза и повел рукою над его головой. Какое-то время ничего не происходило. В горнице стояла тишина, лишь потрескивали лучины, а шипели дрова в очагах, но вот тело ахея выгнулось дугой, по нему пробежала судорога, а из раны потек пузырящийся зеленоватый гной пополам с кровью.

- Говори! - резко выкрикнул волхв, отдергивая руку. И полумертвый юноша заговорил, низким и тяжелым голосом. Зугур взялся переводить:

- От царя ахеев Арокла привет славным родам в лесах их... У нас неспокойно, ары, хуры, цоги и иные, объединившись, нападают на наши земли, сжигают селения, уводят в полон мужчин, остальных же убивают лютой смертью... Плодятся в горах лихи, море яриться, топит челны наши и заливает поля... Пелаги уходят от наших границ на север и на запад, в дикие земли... Было нам от старухи Пифы пророчество, в коем говорится, что в ваших землях... живут ныне трое мужей, которым по силам унять смуту, остановить войны и мир на землю вернуть... Просим мы найти тех мужей и помочь им, и готовы заплатить любую цену за деяния их, от нас скрытые, но великие, ибо если цель велика, то и деяние велико...

Ахей замолчал, хрипя и дергаясь, на черных губах пузырилась кровавая пена. Знахарки не выдержали, отвернулись, Шык скрипнул зубами и вновь приказал:

- Говори еще!

Но юноша так и не смог больше ничего сказать. Он резко дернулся, вскинул руки, но они тут же бессильно опали, тело затряслось в агонии, и вскоре дух ахея отправился туда, где ему надлежало быть. В тишине прозвучал негромкий голос вожа:

- Бабы! Ступайте к Даре, надо готовить все к погребению и тризне. И позовите четверых воев, пусть несут тело в горницу Мары...

Когда умершего унесли, вож спросил:

- Когда выходить думайте, Шык?

- Завтра. - коротко ответил волхв.

- На лызунках пойдете?

- На них.

- Ну, Род вам в помошь, и все тресветлые боги в защиту! - вож встал: Все, что пожелаете - оружие, припасы, одежа - все, что есть у нас, можете брать.

Щык, а за ним и Луня с Зугуром, поклонившись вожу и воеводе, молча вышли из горницы и отправились к себе - перед дальней дорогой надо было поспать...

ИНТЕРЛЮДИЯ II

В укромной долинке у подножия взметнувших свои пики к самому солнцу Омских гор, среди густых зарослей увитых диким виноградом кустов жасмина, надежно скрытый от чужих взоров, стоял невысокий, крытый шкурами шатер.

Рядом, подогнув под себя голенастые ноги, отдыхали две мохнатые верблюдицы, навьюченные потрепанными дорожными мешками.

В шатре, на войлочных циновках, разделенные едва теплившимся костерком в очаговой яме, сидели двое - шаман лури Бжваг, кутавшийся, не смотря на жару, в мохнатую шубу, и молодой джав по имени Вирушан, в забрызганной грязью и кровью богатой одежде. Джав слыл в странах восхода могучим чародеем, заклинателем демонов и творцом дождей.

Они говорили без слов, и лишь мудрейший мог постичь тайный смысл их разговора:

Ты явился на мой зов, о Вирушан, и я рад этому.

Да, о Бжваг, я пришел, хотя мне и пришлось прорываться с боем.