Вернусь не я (Диомед, сын Тидея - 2)   ::   Валентинов Андрей

Прощай! Все будет хорошо, мой ванакт. Все будет хорошо...

Ты права, Кора! Даже сейчас я не один, со мною белые птицы, птицы-друзья, которые никак не хотят отпускать, кружатся, задевают крыльями... Не волнуйтесь за меня, друзья. Когда-нибудь встретимся снова!

Я обернулся назад, улыбнулся уходящей от меня навсегда земле...

Легко качнулся невесомый челнок.

Все!

Диомед, сын Тидея, Дамед бар-Тадай, Маурус Великое Копье, все, кем был Я, все, чем Я был...

Хайре!

...Почему-то страха не было. Даже когда вокруг заклубился знакомый седой туман, когда в лицо плеснула ледяная волна-призрак... Разве этим ТЫ напугаешь меня, Океан-Ограничитель? ТЫ не страшнее грозы посреди закатного моря, когда молнии рвут серое небо, когда черный гром...

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

СОБАЧЬЯ ЗВЕЗДА

СТРОФА-1

Тр-роя! Тр-р-роя! Тр-р-р-р-ро-оя-я-я!!!

Ранние сумерки, серое безвидное небо, клочья тумана, уже почти незаметные, исчезающие за темной кормой...

- Тр-р-р-р-р-р-ро-оя-я-я-я-я!!! Белый огонь, черный гром.

- Тр-р-роя! Тр-р-р-р-роя! Пр-р-р-р-риходите!.. Над замершими на неспокойной ряби моря кораблями, над тревожно дрожащими полотнами парусов, над застывшими в ужасе людьми - еще живыми, еще верящими, что переживут этот бесконечный вечер, эту близкую страшную ночь...

- Тр-р-р-р-р-роя-я-я-я! А-ха-ха-ха-ха! Серое - нет, уже черное - небо смеялось. Хохотало. Гоготало. Давилось весельем.

- А-ха-ха-ха-ха-ха! Гер-р-р-р-рои! А-ха-ха-ха-ха-ха! Я застыл, не чуя окаменевших пальцев, мертво вцепившихся в мокрую холодную доску борта. Ту самую, что отделяла всех нас, еще живых, от черной пучины. Не доска - яичная скорлупа. А молнии все били, разрывая небо на части, и белые барашки неслышно проступали на острых гребнях волн. Не было сил даже зажмуриться, даже шевельнуть губами - как в ту ночь, когда ОН, мой НАСТОЯЩИЙ Дед, пришел, чтобы пообещать мне великую славу.

- Тр-р-р-р-р-роя! Пр-р-р-риходите, гер-р-р-рои-и! А-ха-ха-ха-ха-ха!

Ты прав, Дед, вот она - слава. Взбесившееся небо, обезумевшее море - и бессильные люди между. Есть над чем посмеяться, Великий Дий, Теос Патар, Всемогущий Громовик, мой остроумный предок! Отчего же не смеется твой Черногривый братец, Поседайон Землевержец? Почему так угрюм владыка Лилового моря, ставшего в этот вечер Черным? Ведь ОН тоже мой родич, ЕМУ тоже время смеяться!

...Или еще не время? Вот когда яичная скорлупа борта треснет...

"...Бойся богов, Диомед! Бойся!"

Снова молния - на этот раз совсем рядом, прямо перед черным носом "Калидона". Острый резкий дух ударил в ноздри, невыносимо яркий свет - по глазницам...

- Тр-р-р-р-р-ро-оя-я-я! Гр-р-р-р-р-ребите-е, гер-р-р-р-рои-и!

Я заставил себя отвернуться, не смотреть на ИХ торжество, на ИХ пиршество. Мы еще живы, и я жив, и "Ка-лидон" все еще плывет, нет, мчится по неверным волнам к Трое, к проклятой Трое, навстречу Гекатомбе. И пока я, Диомед Тидид, ванакт Аргоса, жив, пока яичная скорлупа еще отделяет меня от Гадеса, страх не для меня и ужас близкой гибели - тоже не для меня, я должен думать не о богах, не о проклятой Семье - о людях...

Как они?

Вначале хватило сил осмотреться. Затем - провести рукой по мокрым от холодной соленой пыли волосам. Потом - улыбнуться. Неуверенно, силой растягивая непослушные губы.

Живы!

Почти исчезнувшие в черноте сумерек, неподвижно замершие у мачты, у невысоких бортов, возле огромного весла-кормила, в узких корзинах "вороньих гнезд". Моряки из Лерны, воины из Аргоса, гетайры из Куретии Заречной. Живы! Никто не кричит, не суетится, не вздымает руки к обезумевшим молниям, к разорванному в клочья небу. Живы - и каждый делает то, что должно; никто, кажется, не догадывается, как страшно их повелителю, ва-накту, ни разу не попадавшему в грозу посреди безумного чужого моря.

Вдохнул, выдохнул, снова улыбнулся - уже увереннее.