Верховная королева   ::   Брэдли Мэрион Зиммер

Последнее время гостья ее сделалась такой раздражительной, что лучше было вообще с нею не заговаривать. «Впрочем, чему тут удивляться, срок-то ее подходит», — подумала хозяйка, наблюдая, как гребень в исхудавших пальцах молодой женщины продирается сквозь спутанную шерстку. Песик тявкнул, заскулил, Моргейна поспешила его успокоить — за последнее время она ни с кем из людей не разговаривала столь мягко.

— Уже скоро, Моргейна, — утешающе промолвила Моргауза. — К Сретенью ты уже разрешишься.

— Дождаться не могу. — Моргейна погладила песика и опустила его на землю. — Ну вот, дружок, теперь тебе не стыдно находиться в дамском обществе… ну, и хорош же ты, а шерстка ровная да гладкая!

— Разведу-ка я огонь, — проговорила прислужница по имени Бет, откладывая веретено и засовывая прялку в корзину с шерстью. — Мужчины вот-вот вернутся — уж и стемнело. — Она направилась к очагу, по дороге споткнулась о валяющуюся без дела деревяшку и едва не упала. — Гарет, маленький негодник, а ну, убери весь этот мусор! — Бет швырнула палку в костер, и пятилетний Гарет, что раскладывал прутья вокруг себя и что-то им вполголоса втолковывал, возмущенно завопил: дескать, палки — это его армия!

— Но, Гарет, ведь сейчас ночь, армии пора разойтись по шатрам, — живо отозвалась Моргауза.

Надувшись, малыш затолкал палки и прутья в угол, но деревяшку-другую заботливо спрятал в складках туники: эти были потолще; несколько месяцев назад Моргейна вырезала для мальчика из дерева грубое подобие воинов в доспехах и шлемах, а туники им выкрасила красным ягодным соком.

— Моргейна, а вырежи мне еще одного римского рыцаря!

— Не сейчас, Гарет, — возразила молодая женщина. — У меня руки немеют от холода. Может быть, завтра.

Мальчик подошел ближе, к самым ее коленям.

— А когда мне разрешат поехать на охоту с отцом и Агравейном, как взрослому? — сердито нахмурившись, вопросил он.

— Ну, пожалуй, еще несколько лет придется подождать, — улыбнулась Моргейна. — Ты подрасти сперва немножко, а то, того и гляди, в сугробе утонешь!

— Я большой! — объявил мальчик, выпрямляясь в полный рост. — Смотри, когда ты сидишь, я даже выше тебя! — Он с досадой пнул табурет. — А тут вообще делать нечего!

— Ну, — предложила Моргейна, — скажем, я могла бы научить тебя прясть: чем не занятие? — Она подобрала заброшенное прислужницей веретено и протянула мальчику, но тот состроил гримасу и отпрянул назад.

— Я буду рыцарем! Рыцарям прясть незачем!

— Очень жаль, — хмуро встряла Бет. — Небось не изводили бы столько плащей да туник, кабы знали, сколько труда стоит их сделать!

— И однако же, если верить легенде, был на свете один рыцарь, которому прясть приходилось, — промолвила Моргейна, протягивая малышу руки. — Иди-ка сюда. Нет-нет, Гарет, садись-ка лучше на скамью, ты ныне и впрямь слишком тяжел, и на коленях, точно младенца грудного, я тебя не удержу. Так вот: в стародавние времена, еще до прихода римлян, жил один рыцарь по имени Ахилл, и лежало на нем проклятие: старуха-колдунья предсказала как-то его матери, что он погибнет в бою, так что мать нарядила сына в юбку и спрятала среди женщин, и пришлось ему выучиться ткать и прясть и перенять все прочие умения, подобающие юной деве.

— А погиб ли он в битве?

— Еще как погиб! Когда осадили город Трою, всех рыцарей и воинов созвали к ее стенам, и Ахилл отправился на войну вместе с прочими и оказался лучшим из рыцарей. Еще рассказывают, что ему предложили выбор: либо он благополучно доживет до седых волос и умрет стариком в собственной постели и все о нем позабудут, либо жизнь его будет коротка и погибнет он молодым, в расцвете славы; и Ахилл предпочел славу; так о нем и по сей день повествуют сказания.