Ночь над Цербией   ::   Черкасов Дмитрий

Да и то если срезать центральный волновод, торчащий из середины тарелки.

Немцы предложили награду за обнаружение оборудования, однако желающих получить обещанную тысячу марок пока не было. Сербская полиция вяло опрашивала жителей близлежащих домов, надеясь на случай, когда один склочный сосед сподобится настучать на другого.

— И не найдут, — Кротович хитро прищурился. — Тут недалеко цыгане обосновались, а к ним полицейские боятся заглядывать. Как пить дать, у них тарелочка... А немцы зря эту бучу затеяли.

— Почему?

— Да вышлют их, вот и все, чтоб не доставали со своей аппаратурой. Сейчас у полиции других забот полон рот. Будут они еще с какой то тарелкой связываться!

— У нас за подобное полицейских бы под суд отдали.

— Так то — у вас. Здесь тебе не тут, как говаривал мои армейский сержант. У нас полицейские только ракию [2]  быстро пьют, все остальное — нога за ногу... Работать вообще никто не хочет. Тем более сейчас.

— Ладно, — Гендерсон допил свой кофе и поднялся, — пойду, нашу аппаратуру проверю, может, и ее сперли...

— Вряд ли, — Ненад снова надел наушники, — ограждение из тросов поставили, так что свалиться больше ничего не может.

— Будем надеяться, — американец прихватил сумку и вышел.

До крыши он добрался на скоростном лифте, гордости Белградского телецентра, по пути пообщавшись с коллегами югославами. Пола любили почти все, мужиком он был компанейским, всегда охотно давал в долг неимущей журналистской братии, регулярно устраивал вечеринки, где поил гостей хорошим ирландским виски и кормил отменно приготовленным барбекю. У него всегда можно было стрельнуть сигаретку, поговорить по душам или пожаловаться на козни начальства. Гендерсон никогда не выдавал чужих тайн и не сплетничал, чем заслужил всеобщее уважение. Расставаться с ним не хотелось. Местные журналисты с грустью ожидали того дня, когда полицейская машина доберется до улыбчивого американца и ему, как уже многим, вручат серую бумажку с предписанием выехать из страны в течение суток. Судьба западных корреспондентов была предрешена, правительство Милошевича выживало из республики всех иностранцев, придираясь к любой мелочи.

На самый верх вела круговая лесенка. Американец огляделся и поднялся по ступеням. На крыше не было никого, и Гендерсон быстро прошел к сияюще белой тарелке с крупными синими буквами «CNN». Из сумки он извлек блок микросхем размером с сигаретную пачку и, распахнув дверцу электронного устройства антенны, отвечавшего за координацию сигнала, подключил прибор к свободному разъему. На блоке мигнул светодиод, извещая о том, что питание поступило и устройство к работе готово. В тот же момент антенна послала в пространство пакетированный импульс, который спустя четыре наносекунды достиг американского спутника. Космический аппарат сигнал принял и заложил в ячейку памяти очередную координатную точку прицеливания. Теперь по приказу со спутника в нужное время мог включиться маяк наведения «умной» ракеты или бомбы. Белградский телецентр стал очередной мишенью в списке целей, приготовленных для удара в час "X".

Кадровый сотрудник славянского отдела Центрального Разведывательного Управления США Пол Тимоти Гендерсон удовлетворенно вздохнул и захлопнул жестяную дверцу. Теперь ему следовало совершить нечто такое, что однозначно вызвало бы негативную реакцию югославских властей и привело бы к незамедлительному лишению его аккредитации.

* * *



В то время, когда американский «Стар Клаймбер» принимал сигнал от маячка наведения на крыше Белградского телецентра, советская космическая платформа КН 710 на полторы секунды включила маневровые двигатели и переместилась на сто восемьдесят километров южнее, одновременно перейдя на более высокую орбиту.