Викинги (сборник)   ::   Семенова Мария Васильевна

А если он их поведет, кто сказал, что он сумеет предупредить Эйрика и домочадцев? Хельги так и увидел жирный дым над знакомыми крышами Линсетра и мать, отчаянно бегущую к берегу. Вот она спотыкается, и Гиссур ловит пятерней её длинные косы. Усмехается, наматывает на кулак…

Весь этот ужас промелькнул перед Хельги гораздо быстрее, чем можно про то поведать словами. Столь быстро, что Гиссур ничего не заметил, – так просто, напуганный несоображёха-парень, застигнутый без штанов и оттого слегка ошалевший…

А Хельги между тем уже понял, как следовало поступить. Каждый когда-нибудь умирает, но никто не попрекнёт мать, что она, обнимавшая храбреца, родила и выкормила труса.

– Я тебя провожу, Гиссур хёвдинг, – сказал он и постарался улыбнуться как можно дурашливее. – Нам с тобой по пути, я ведь и сам еду к Эйрику в Линсетр. Мой хозяин Кетиль послал меня передать, что заболел и не приедет на пир.

Спасибо матери: в этой драной рубашке его действительно легко было принять за слугу…

Когда лошади отдохнули и Гиссур велел трогаться дальше, Хельги поехал с ним рядом, впереди всех. Умолк позади водопад, и он уверенно свернул по едва заметной тропе на незаселённый мыс, тот самый, завершавшийся далеко в море Железной Скалой.



3. Тролли Железной Скалы



…Вот и кончилось для него ожидание праздника, кончилось ожидание счастья, которое, если хорошенько подумать, есть уже счастье. Придут корабли, и Эйрик Эйрикссон расскажет халейгам о судьбе племянника и брата. Он ведь будет знать, что к чему.

Задуманное Хельги было просто, как древко копья. При устье фиорда, напротив Железной Скалы, день и ночь бодрствовали внимательные сторожа. Мелькнут недобрые паруса, и мигом вспыхнет костёр, яркий, дымный, хорошо видимый из Линсетра и с Кетилева двора…

Погибший отец видел всего лишь двадцать семь зим. Хельги досталась жизнь почти вдвое короче, но людям запомнится, что это был всё-таки сын.

– Не слишком наезжено! – сказал Гиссур, когда сворачивали на мыс. – К такому двору, как Линсетр, могла бы вести дорога пошире!

У Хельги ёкнуло сердце, но он вновь принудил себя улыбнуться и ответил чистую правду:

– Надобно тебе знать, мы здесь ездим на лошади по большей части туда, куда нет морского пути.

Гиссур окинул его подозрительным взглядом:

– А ты почему отправился посуху?

Хельги соврал почти не задумываясь:

– Люди называют меня Хёгни-Зубатка, и ты сам понимаешь, что я не ем эту рыбу и всегда отпускаю её, когда она попадается на крючок. Но вчера я нечаянно отведал ухи из зубатки и должен повременить ходить в море, а то как бы моя тёзка ещё не вздумала мне мстить!

Потом дорога вовсе сошла на нет, и под копытами коней зашуршала мертвая хвоя. Было так тихо, что Хельги поневоле прислушался: уж не крадутся ли между деревьями косматые горбуны, спешащие к негаданной поживе?.. А может, тролли притворяются соснами? И когтистые ветви протянутся к путникам, лишь только солнце опустится за горизонт?..

Гиссур начал оглядываться.

– Не нравится мне эта тропа! – сказал он зло. – Сплошные откосы! Я никогда не поверю, чтобы здесь не было лучшей дороги. Ты уверен, что едешь правильно, Хёгни-Зубатка?

Дело было к вечеру; Хельги вёл их южной стороной мыса, так как с северной уже должен был открыться Линсетр. Кто знает этого Гиссура, чего доброго, разглядит корабль Эйрика или его самого, если старик будет в той же одежде, в которой ездил на тинг… Хельги ответил:

– Твоя правда, есть тропа и по северной стороне. Но там можно пройти только пешком, и однажды там видели старуху, ехавшую на волке.

И добавил:

– Мне нравится, что мы с тобой повстречались, очень уж недобрые это места, особенно по ночам.

Гиссур пробормотал что-то в бороду и не стал никого посылать искать другую дорогу.

– Ты вот что, малый, – сказал он погодя.