Владычица снов. Книга первая   ::   Уайли Джонатан

Подобные перевоплощения ни разу не случались в те минуты, когда Ребекка смотрела на картину, но каждый раз, возвращаясь к ней после определенного перерыва, Ребекка первым делом проверяла, какое на данный момент выражение преобладает на лице у монаха. Эти таинственные превращения давно уже не казались ей чем-то необычайным, и подмечала она их каждый раз лишь затем, чтобы понять, в каком он пребывает сейчас настроении.

Несколько раз бывало и так, что стоило ей отвернуться от портрета всего на пару минут, как, вновь обратившись к нему, она обнаруживала, что именно эти мгновения и произошла очередная метаморфоза. В первый раз, когда такое случилось, а было это как раз во время ее самой первой встречи с монахом, Ребекка опрометью убежала из комнаты; заплакав и испугавшись, она торопливо прильнула к своей ничего не понимающей нянюшке. И прошло довольно много времени, прежде чем девочка, набравшись смелости, вновь вошла в запыленную комнату, расположенную в ныне нежилой Восточной башне замка. И стоило ей один раз расхрабриться, как любопытство принялось одерживать и новые победы над ужасом. В это второе посещение монах милостиво, хотя и несколько рассеянно, улыбался, словно желая подбодрить трепещущую малышку. После чего каждый новый визит в комнату в Восточной башне оборачивался для нее гремучей смесью радости и страха. В бесплодной и унылой жизни, которую вели в замке, лишь эта картина таила в себе подлинное волшебство.

Тайны магических превращений, которые претерпевало лицо монаха, и самой по себе было бы достаточно для того, чтобы Ребекка прониклась ужасом и восторгом, но второе необыкновенное обстоятельство, открывшееся девочке какое-то время спустя, взволновало ее куда сильнее, чем первое. Поначалу фигуры на доске были неизменно расставлены в четыре ряда — соответственно по два возле каждого из противоположных краев. Но однажды Ребекка обнаружила, что красный пехотинец продвинулся вперед, а по лицу монаха было ясно видно, что он с нетерпением ждет ответного хода. С тех пор расположение и красных, и черных фигур на доске постоянно менялось, причем явно разыгрывалась какая-то партия. Некоторые фигуры даже исчезали с игрового поля, хотя и выстраивались на столе рядом с ним в боковой дорожке. У нее на глазах разыгрывалась партия или даже, быть может, несколько партий. Самым же странным был тот факт, что и самой Ребекке порой казалось, будто она принимает участие в этой игре.

Едва избавившись от первого страха перед неизведанным или непостижимым, Ребекка постаралась разузнать как можно больше о том, что было изображено на картине. В поисках необходимых сведений она обратилась к Рэдду, своему домашнему наставнику, бывшему одновременно постельничим ее отца. Сам Бальдемар ни за что не удосужился бы озаботиться предметами столь низменными, как какой-то монах, или какая-то настольная игра, или даже какая-то девчушка, но даже если бы это было не так, Ребекка все равно сначала обратилась бы не к отцу, а к кому-нибудь другому. Постельничий был для нее и учителем и воспитателем, он всегда относился к своей маленькой питомице с нежностью и заботой. Мать Ребекки умерла, когда девочке было всего пять лет, и с тех пор Рэдд, в той мере, в какой это ему удавалось, заменял ей и отца и мать.

Однако, обратившись к Рэдду с расспросами, Ребекка не выдала подлинной причины своего любопытства. Потому что при всей своей заботливости и благожелательности Рэдд терпеть не мог мифов и легенд, в которых говорилось о магах и колдунах и об их деяниях, а все это чрезвычайно интересовало и волновало девочку. Вместо того чтобы рассказать наставнику о своем открытии, Ребекка принялась расспрашивать его о монахах и об игре, значения которой она не понимала, и тот воспринял все это как проявление естественного детского любопытства.