Волшебник в Хаосе   ::   Сташеф Кристофер

За это время мы с вами потеряли немало боевых товарищей. Но, воюй мы на стороне Громил, смертей было бы гораздо больше... Нет, уж лучше я до конца своих дней прохожу в сержантах, чем превращусь в бессердечную скотину.

Корт знал, что этим обидным словечком Властелины окрестили сержантов, но и скрытый смысл слов Отто от него тоже не укрылся.

— А еще, сэр... вы сами знаете, что, хотя Толкачей и берут в плен, их обычно щадят и не убивают. — Отто вызывающе посмотрел на своего молодого начальника. — Так что ваши шансы остаться в живых куда выше, подайся вы на службу к Властелину. По крайней мере, пока вы не обзавелись собственной ротой. К чему вам такая верность?

— А к тому, что скорая смерть куда приятнее томительного заключения в темнице, где мне придется считать дни, дожидаясь, когда же мой Громила внесет за меня выкуп, — довольно резко ответил Корт.

Разумеется, причина была отнюдь не в том. Однако Отто кивнул — он все понял как надо.

Дело было в другом: Корт считал ниже своего достоинства гнать впереди себя на верную смерть бывших пастухов и пахарей. И Отто это было прекрасно известно.

Корт отвернулся, словно пытаясь скрыть свою недостойную воина слабость.

— Возьмите половину солдат и осмотрите поле к востоку отсюда, я же с остальными прочешу западную половину.

— Слушаюсь, сэр!.. Эй! Первый и второй взводы! Ко мне! Третий и четвертый взводы! Следовать за лейтенантом!..

Корт двинулся с места в направлении холма, где все еще реял флаг Голубой Роты.

Мрачным взглядом Корт озирал поле брани. Даже издали он мог без труда различить среди мертвых тел то здесь, то там грубую домотканую рубаху крестьянина. К горлу подступил комок, и Корт стиснул зубы.

Всякий раз во время сражения какой-нибудь горемыка-пахарь, замешкавшись, попадал между двумя армиями, и тогда от него оставались лишь кровавые клочья. Случалось, что после битвы натыкались и на крестьянок. Тогда жажда крови и самая обыкновенная похоть разжигали сердца победителей, и несчастным этим женщинам приходилось испивать чашу мучений до дна, хотя и по-своему, по-бабьи, пока какой-нибудь офицер или Толкач не приказывал положить конец бесчинствам...

Страшное и омерзительное зрелище, и повторялось оно всякий раз, ибо само было частью войны.

* * *



Где-то вдали, за горизонтом, на зеленый луг, скрытый от взгляда Корта с двух сторон дремучим лесом, а с третьей горами, на землю, кружась, спланировал золотой корабль, невесомый как пушинка.

Он опустился настолько бесшумно, что коровы, мирно пасущиеся рядом, даже не оторвали голов от зеленой муравы.

Корабль замер на месте, и из его чрева выдвинулся пандус.

Гар под уздцы вывел вниз свою кобылу, а Дирк последовал за ним, ведя на поводу жеребца. За тысячу миль отсюда, на бескрайней пустоши, они поймали и приручили пару диких лошадей, а потом две недели объезжали их. Лошади все еще оставались полудикими, но Гар не зря был телепатом, и кобыла постепенно почувствовала к нему расположение. Жеребец, словно пытаясь избавиться от ненавистной уздечки, мотал головой и бешено вращал глазами.

— Подумай что-нибудь приятное о моем жеребце! — взмолился Дирк.

Гар обернулся, посмотрел на ретивого коня, и тот присмирел.

Они спустились на землю. Лошади заметно утихли, хотя их бока и продолжали нервно подрагивать.

— Для первого космического перелета не так уж и плохо, — заметил Дирк. — Ты всю дорогу держал их под гипнозом?

— Ну, не всю, — отозвался Гар. — Мы летели всего-то минут пятнадцать. Просто я на всякий случай погрузил их в транс. Геркаймер, возвращайся на орбиту! Связь не прерывать! — скомандовал он.

— Буду ждать дальнейших указаний, Магнус! — раздался голос судового компьютера.