Волшебники Маджипура   ::   Силверберг Роберт

— Вам сможет оказать помощь леди Кунигарда, ее машины для создания сновидений, все ее помощники на Острове Сна, владеющие навыком связываться сразу со многими миллионами разумов. Как мне доложили, она сейчас направляется сюда со всеми своими аппаратами и вскоре присоединится к нам, Вы сможете также прибегнуть к услугам любого мага, который вам потребуется — любого из тех, кого вы назовете. Если сочтете нужным, вы можете созвать величайший конклав мастеров своего искусства, какой только знала история. Вам предстоит сделать так, чтобы после того, как задача будет выполнена, случившееся стало никогда не бывшим. Не должно сохраниться никаких воспоминаний о существовании Корсибара и Тизмет, детей Конфалюма и Роксивейл: никаких. Узурпации никогда не было. Мир будет твердо знать, что я стал короналем в день смерти Пранкипина. И обо всех погибших в битвах гражданской войны будут думать, что они умерли при иных обстоятельствах, от других причин — неважно, какими они будут, только не смерть на поле брани. Мир должен забыть эту войну. Мир должен пребывать в убеждении, что ничего подобного не происходило.

— Вы требуете от нас полностью стереть сведения об этом периоде из памяти всех обитателей нашего мира и архивных документов? — уточнил Гоминик Халвор.

— Всех, за исключением меня самого и находящихся здесь Гиялориса и Септаха Мелайна. Мы трое должны помнить все до мельчайших подробностей и до последнего дня нашей жизни, дабы следить, чтобы ничего подобного не случилось снова. Но только мы трое — и больше никто.

— И даже мы должны будем забыть обо всем, как только сделаем свое дело? — спросил старый маг.

Престимион поднял на волшебника твердый взгляд и долго смотрел ему в лицо.

— Даже вы, — подтвердил он.

И это свершилось. Из крови и пепла войны между соперничавшими короналями возродился обновленный и чистый мир, и весной наступившего года лорд Престимион совершил поездку вниз по реке Глэйдж, от Замка до Лабиринта, чтобы отдать дань уважения понтифексу Конфалюму, который, как все это знали, несколько лет назад, в час смерти прежнего понтифекса, старого Пранкипина, сделал Престимиона своим наследником — короналем.

Он нашел Конфалюма здоровым и полным энергии, лишь недавно вышедшим из поры расцвета человеком, который мог бы еще долго нести бремя обязанностей короналя, если бы судьба не потребовала от него перехода на старший трон. Это был тот же сильный и полный жизни Конфалюм, которого Престимион помнил по многим годам, проведенным рядом с ним в Замке. Ничто в нем не напоминало ту дряхлую развалину, в которую его превратили первые несколько часов его правления в Лабиринте; впрочем, об этом помнили лишь три человека в мире.

Да, это был цветущий Конфалюм, помолодевший Конфалюм. Он радостно обнял Престимиона, они уселись рядом на тронах, воздвигнутых для обоих монархов в подземном городе, и долго говорили о важнейших делах, которые им необходимо было обсудить.

— Вы не станете так долго тянуть со следующим визитом? — спросил Конфалюм, когда с делами было покончено. Он поднялся, положил руки на плечи Престимиона и посмотрел ему прямо в глаза. — Вы не знаете, мой сын, какую радость я испытываю всякий раз, когда вижу вас.

Престимион улыбнулся в ответ. А Конфалюм продолжал:

— Да, мой сын, я пока еще не путаю слова. Ведь я всегда хотел иметь сына, но Божество так и не послало его мне. И все же он у меня есть. В соответствии с законом, корональ считается приемным сыном понтифекса — вы ведь знаете об этом? Так что вы мой сын, Престимион. Вы мой сын! — Конфалюм помолчал и добавил: — Вам нужно жениться, Престимион. Наверняка где-нибудь есть женщина, которая могла бы стать для вас подходящей супругой.