Ворона на мосту. История, рассказанная сэром Шурфом Лонли-Локли :: Фрай Макс
Страница: 3 из 25 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕКогда ледяная рука снегов 05.07.10 - 09:44 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Поделись ссылкой Ворона на мосту. История, рассказанная сэром Шурфом Лонли-Локли :: Фрай Макс
Выбравшись из гамака с грацией, достойной лучших представителей кошачьего племени, – уж кто-кто, а Триша в этом вопросе авторитетный эксперт и готова выставить ему наивысший балл, – Лонли-Локли уходит столь поспешно, словно предстоящая прогулка – это деловая встреча и Город не простит ему опоздания. Впрочем, кто знает, какие у них сложились отношения. Всякое может быть. – Библиотеки, – мрачно говорит Макс ему вслед. – Что? Они переспрашивают хором, все трое, – не то чтобы не расслышали, просто непонятно, о чем это он. – Библиотеки, – повторяет Макс. И ещё раз, по слогам: – Биб-ли-о-те-ки! А ещё книжные лавки, букинистические развалы и книгопечатни… надеюсь, хоть не газетные киоски. На каждом углу – это если сэр Шурф все-таки будет держать себя в руках. А если нет, все вокруг станет библиотеками. Забудьте, что в этом городе когда-то были жилые дома, кондитерские лавки и сапожные мастерские. Попрощайтесь с ними прямо сейчас. Уж я этого парня знаю. И совсем он не мрачный, а изо всех сил сдерживает смех. – Поживём – увидим, – говорит Франк. – Но готов спорить на дюжину монет, что кондитерские все-таки выживут. – Однако шило в заднице у твоего друга, пожалуй, даже длиннее, чем у тебя, – подумав, добавляет он. – Хотя на первый взгляд не скажешь. – У меня-то в заднице, может быть, конечно, и шило, – ухмыляется Макс. – Зато у него – натуральная мизерикордия. – Что? – Мизерикордия. Переводится как «милосердие». Такой специальный полезный кинжал, чтобы добивать раненых, – скороговоркой отвечает он. – А то лежат, мучаются, стонут – бардак. Раздражает. Ответом ему недоуменное молчание. «Эк его все-таки занесло, – думает Триша. – Раненые какие-то, и кто-то их добивает зачем-то, вместо того чтобы лечить, – ничего не понимаю». И, кажется, не только она так думает. – Ну что вы все на меня так смотрите? Ничего особенного я не сказал. Быть живым человеком в большинстве случаев очень больно, – почти сердито говорит Макс. – В каком-то смысле живой – это и есть раненый. Можно быть великим колдуном, а можно – невежественным фермером, один хрен, обоим примерно одинаково больно. Вопрос, строго говоря, только в том, кто чем себя глушит. Пребывать в шкуре сэра Шурфа – то ещё удовольствие, честно говоря, лито и наркоз он себе выбрал достойный. Любопытство и жажда новых знаний делают совершенно восхитительной жизнь, которая, теоретически, должна бы стать невыносимой. Мне у него ещё учиться и учиться. С другой стороны, я даже в худшие свои дни куда меньше нуждался в обезболивании. Быть мной, по большей части, легко и приятно – насколько это вообще возможно. – А. Вот теперь понятно, – кивает Меламори. – Наверное… Да нет, не наверное, а так оно и есть. Мизерикордия, ну и штука! Надо бы слово запомнить – красивое. Лучше любого ругательства. – Только картину мира ты нарисовал очень уж мрачную, – улыбается Франк. – Отчасти ты, конечно, прав, но это далеко не вся правда про живых людей. Примерно одна тысячная часть правды, поверь мне. Чего– чего, а времени для наблюдений и выводов у меня было предостаточно. – Хорошо, если так, – соглашается Макс. – Моя позиция, как ты понимаешь, не из тех, что хочется отстаивать до последней капли крови. Если я дурак, тем лучше для всех. – Ты не дурак. Просто живёшь не очень долго – по крайней мере, в этой шкуре. Но это, как ты понимаешь, поправимо. Уже завтра утром ты будешь гораздо старше, чем сегодня. На целый день, только подумай! – Не могу представить, воображение отказывает. Макс смеётся и кривляется – куда только подевалась давешняя мрачность! Вот и хорошо, не нужно ему мрачным быть. Триша – сторонница размеренной жизни. Ей совсем не скучно без землетрясений, наводнений и пыльных бурь. Гость, о котором так много говорили, вернулся незадолго до начала сумерек, когда щенки тумана выбираются из-под кустов и ластятся ко всем, кого застанут в саду, а изумрудно-зелёная крылатая мелочь слетается к незажженным ещё лампам. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|