Восьмое Правило Волшебника, или Голая империя, книга 2   ::   Гудкайнд Терри

Но если люди будут свободны, власть Ордена падет. Вот почему наши враги так ненавидят магию и хотят уничтожить ее в людях. Орден считает, что любое личное достижение — грех, поскольку основано на самолюбовании, а значит, все достижения — зло. Вот почему они проповедуют, что ради цели искоренения такого зла, как магия, оправданны любые средства, могут быть принесены любые жертвы. Орден убежден, что чем внушительнее жертвы, принесенные на алтарь их идей, тем спелее будут плоды. — Ричард продолжал говорить, терпеливо, но с большой убежденностью в голосе. Лорду Ралу часто приходилось объяснять самые очевидные вещи самым разным людям, чтобы привлечь их на свою сторону. Многие из этих людей стали потом его верными соратниками. Многих из них уже нет в живых. Мужчина тяжело вздохнул. Иногда самое важное говоришь где-то на бегу. Или на ветру, как сейчас. Дженнсен превратилась в слух. — Со своей стороны, мы верим в то, что ценна каждая жизнь, и все достижения человека принадлежат только ему. Достичь самоуважения ты можешь только сама. Любая группа, которая готова его тебе обеспечить, требует слишком дорогую плату, надевая на тебя взамен оковы рабства. Дженнсен долго смотрела на брата.

— Вот поэтому-то я всегда хотела, чтобы меня принимали такой, какая я есть, — наконец улыбнулась она. — И еще я всегда думала, что это страшно несправедливо: преследовать меня за то, какая я уродилась.

— Да, именно так, — сказал Ричард. — Если ты гордишься тем, чем обладаешь, то не позволяй никому привязывать тебя к какой-нибудь группе, и сама никого не связывай. Пусть каждый будет тем, кто он есть. Понимаешь, о чем я говорю? Меня нельзя ненавидеть за то, что мой отец был таким жестоким, и нельзя мною восхищаться только благодаря заслугам моего великого деда. У меня, Ричарда Рала, есть право и обязанность достойно прожить собственную жизнь и самому совершать те поступки, которые я пожелаю, — благородные и возвышенные либо низкие и жестокие. И пускай люди судят меня по ним. Ты — Дженнсен Рал, и только ты проживешь свою жизнь.

Дальше по склону они спускались в тишине. Девушка все так же задумчиво смотрела вперед, думая над словами брата.

Кэлен облегченно вздохнула, когда они оказались под сенью огромных сосен. Путники шли через заросли бальзамина вниз по склону к месту, где выступающая вперед скала казалось, может надежно защитить. В этом месте будет просто построить укрытие, утеплив его оградой из ветвей. Топором Тома Ричард срубил на шесты несколько молодых сосенок и врыл их в землю у скалы. Пока он связывал шесты гибкими корнями деревьев, Дженнсен, Кэлен и Кара собирали ветви, чтобы покрыть ими землю и укрытие.

— Ричард, как ты собираешься освободить Бандакар от Имперского Ордена? — спросила Дженнсен, притащив охапку ветвей бальзамина.

Ричард поднял тяжелую ветвь и принялся привязывать ее к шесту.

— Не думаю, что я смогу это сделать. Сейчас мне важно получить противоядие.

— Ты не собираешься помогать этим людям? — удивленно взглянула на него сестра. Он оглянулся через плечо.

— Они меня отравили. Грош цена их самооправданиям. Важно то, что эти люди собирались убить меня, если я откажусь выполнить их требование, если я не сделаю за них грязную работу. Они думают, мы — дикари, а они выше, чем мы. Бандакарцы не считают наши жизни чем-то ценным, потому что мы не принадлежим их обществу. Почему тогда я должен ценить их жизни выше наших? Я отвечаю прежде всего за мою жизнь, за то, чтобы получить противоядие.

— Понимаю, о чем ты. — Дженнсен протянула брату следующую ветку. — Но я по-прежнему думаю, что если мы изгоним Орден и этого Николаса, то это поможет и нам.

— С этим я согласен, посмотрим, что можно сделать, — улыбнулся Ричард.