Врата Мёртвого Дома   ::   Эриксон Стивен

Фелисин вздрогнула, пристально посмотрев на мужчину:

– Вы предполагаете…

– Да ничего он не предполагает, – зарычал головорез. – Забудь о своем происхождении, в нынешней ситуации оно тебе не на пользу. Это работа императрицы. Может быть, ты полагаешь, что это касается только тебя, а может быть, ты вынуждена так думать из-за своего происхождения…

– Какого происхождения? – резко засмеялась Фелисин. – К какому Дому принадлежишь ты?

Головорез оскалился:

– К Дому Позора. Ну и что с того? От этого сейчас он не имеет никаких преимуществ.

– Так я и думала, – сказала Фелисин, с трудом проигнорировав последнее высказывание, которое было по сути правдой. Она сердито посмотрела на охранников:

– Что происходит? Почему мы здесь до сих пор сидим? Бывший священник сплюнул вновь.

– Час Жажды прошел. Всю толпу, находящуюся сейчас вне Круга, нужно привести в порядок, – ответил он, глядя из-под густых бровей. – Крестьян необходимо настроить на боевой лад. Мы будем только первым примером, девушка, о котором должны узнать все. Скоро все жители империи, имеющие благородную кровь, будут осведомлены о событиях, произошедших в Унте.

И – Нонсенс! – затрещала леди Гаезин. – С нами должны обращаться согласно сану. Императрица обязана нас уважать!

Головорез хмыкнул в третий раз и, вероятно, для смеха сказал:

– Если бы глупость считалась преступлением, тебя бы арестовали, леди, много лет назад. Страшный человек прав: немногие из нас собираются сесть на рабовладельческий корабль.

Этот парад вдоль аллеи Колоннады через несколько часов превратится в кровавую бойню. Вы тоже в ней поучаствуете, – пригрозил он, сузив зрачки при взгляде на охранников. – Старый Баудин не собирается быть разорванным толпой крестьян…

Фелисин почувствовала страх, который сжал все ее внутренности. Борясь с дрожью, она спросила:

– Ты не возражаешь, если я останусь рядом, Баудин? Он высокомерно взглянул на нее.

– Ты для меня немного полновата, – ответил он, а затем отвернулся и добавил: – Но действовать вольна по своему усмотрению.

Бывший священник склонился к ней.

– Подумай об этом, девушка, ведь ваше соперничество теперь не похоже на пустую перепалку и дерганье за косички, как это было в детстве. Вероятно, твоя сестра хочет быть уверена, что ты…

– Она – адъюнкт Тавори, – отрезала Фелисин, – и она мне больше не сестра. Это женщина отреклась от нашего Дома по приказу императрицы.

– Если так, то я подозреваю, что здесь замешаны личные чувства.

Фелисин нахмурилась:

– Откуда ты об этом что-то знаешь? Мужчина иронически склонил голову:

– Сначала вор, потом священник, а теперь – историк. Я хорошо осведомлен о той напряженной ситуации, в которой сейчас пребывает аристократия.

Глаза Фелисин медленно расширились, она проклинала себя за недогадливость. Даже Баудин, который не мог удержаться, чтобы не подслушать, заинтересованный, склонился вперед.

– Гебориец, – произнес он. – Прикосновение Света! Мужчина поднял руки:

– Тот же свет, что и раньше.

– Ты написал Новую историю, – сказала Фелисин. – Совершенная измена —…

Ровные, как струна, брови Геборийца приподнялись, изображая тревогу:

– Боги запретили! Это всего лишь философское расхождение мнений, и ничего более! Это слова самого Антилопы, сказанные им в мою защиту на суде; благослови его, Фенир!

– Но ведь императрица его не послушала, – сказал, ухмыляясь, Баудин. – И в конце концов, у тебя хватило смелости сказать, что она – убийца и правитель, который не справляется со своими обязанностями.

– Нашел запрещенную рукопись, не так ли? Баудин сощурился.

– В любом случае, – продолжал Гебориец свои рассуждения, обращаясь к Фелисин, – твоя сестра – адъюнкт, скорее всего, планировала, чтобы ты попала на корабль невольников.