Время колесниц   ::   Чистов Дмитрий

Для костра следовало бы отыскать более удачное место. Однако он замер как громом поражённый, не закончив своего занятия: из-под открывшегося льда на него смотрели... чьи-то глаза!

— Мертвец! — прошептал юноша, и пальцы его левой руки машинально сложились в охранительный жест. Теперь вмерзшая в лёд фигура была хорошо различима до плеч. Смерть застала несчастного совсем молодым — он казался ровесником человеку, его отыскавшему. Пропорции лица, обрамленного спутанными волосами, казались невероятно гармоничными; глаза были широко открыты, а на губах застыла лёгкая улыбка.

Наш герой сообразил, что впереди предстоит нелёгкая работа: совершенно необходимо извлечь тело и исполнить над ним все полагающиеся погребальные обряды. В противном случае оставалась вероятность, что душа погибшего в горах человека станет его преследовать. Без сомнений, неупокоенная душа — отнюдь не лучшая компания в путешествии. Придя к такому неутешительному выводу, молодой человек взялся за работу: представлялось немыслимым вырубить труп из холодного плена без подходящих инструментов, и ничего не оставалось делать, кроме как расплавить весь лёд вокруг.

Вскоре на берегу речки полыхал большой костёр, удалось затащить в него даже комель высохшего бревна. Из-под углей в разные стороны растекались ручьи черной жижи, лёд плавился на глазах. В какой-то момент юноше показалось, будто веки смутно виднеющегося лика слегка затрепетали, однако он отнёс это на счёт своего разыгравшегося воображения. Между тем огонь работал быстро: изо льда сначала появилась голова, а затем — плечи и грудь. Покойный был облачён в простую тунику из некрашеной шерстяной ткани, по краю расшитую причудливым геометрическим узором. На шее виднелся оберег — треугольная бронзовая пластинка без каких-либо украшений, укреплённая на сыромятном ремешке. Молодой человек, не справившись с собственным любопытством, потянулся было к амулету, желая рассмотреть его получше; однако как раз в этот момент мертвец моргнул, глубоко вздохнул и сел, небрежным движением стряхнув с груди пылающие головни костра.

— Доброе утро! Долго же я спал! — произнёс он, — сладко потягиваясь.

Ответное приветствие последовало не сразу. Юноша в три прыжка преодолел локтей пятнадцать и теперь присел за большим валуном, сжимая в правой руке своё излюбленное копьё с узким охотничьим наконечником. Оживший вёл себя определённо не так, как по общепринятым представлениям надлежало себя вести восставшему из могилы призраку: неторопливо поднялся на ноги, размял затёкшие члены и широко улыбнулся своему освободителю. При каждом движении его заледеневшая одежда громко хрустела.

— Как тебя звать, добрый человек?

— Меня? — Побледневший юноша быстро сообразил, что подобный вопрос не имеет особого смысла: кроме них, поблизости больше не было ни души. После недолгой паузы он назвал своё имя: — Эдан. А тебя?

— Бринн. Хорошо, что ты развёл костёр. Мне было холодно.

— Это не потребовало больших усилий. А как ты попал в лёд?

Бринн уселся на землю, поджав под себя ноги, и задумался. Талая вода стекала с него ручьями.

— Не помню, — наконец признался он, — я крепко спал и видел сны. А как ты очутился здесь?

— Я возвращался к своему наставнику. Время от времени он посылает своих учеников в путешествия с разными поручениями. Сюда я забрёл совершенно случайно.

— Что значит «случайно»?

— Я вовсе не предполагал...

— Если ты чего-то не предвидел, это ещё не значит, что происходящее — случайно, — назидательно заметил Бринн. — В мире ничто не происходит само по себе. Все вокруг нас — суть следствие или причина. Кстати, ты говорил о своём наставнике. Учит ли он тебя мудрости?

— В некотором роде...