Время перехода   ::   Фостер Алан Дин

Она хлопотала по дому, и ее рыжие волосы были скрыты под косынкой, а талия повязана большим рабочим фартуком.

Даже ветер утих, чтобы не нарушать эту картину.

Джон-Том медленно опустил поклажу на землю.

– Привет, Талея.

Она выронила метлу, ответив ему долгим взглядом.

– Джон-Том…

И медленно пошла навстречу, а он, застыв на месте, пристально вглядывался в каждую ее черточку, каждый волосок. И тут она пнула его в голень – ту самую, с которой сняла пробу Застава. Джон-Том завопил.

– «Привет, Талея. Привет, Талея»! И больше тебе нечего сказать после многолетней отлучки, ты, пустоголовый сукин сын?! Столько лет!

Ни письма, ни единой вшивой открытки!

– Но, Талея, радость моя, между мирами нет почтовой связи!

Она наступала, а он, как мог, отскакивал на здоровой ноге.

– Только не выдумывай своих заумных чаропевческих оправданий!

Столько лет я ждала тебя, столько лет надеялась, что ты все же вернешься и я смогу высказать, как сердита, что ты ушел без меня.

Четверо выдрят чинно сидели неподалеку, старательно усваивая этот неожиданный урок взрослости. Мадж стоял рядом, мысленно подсчитывая круги, пока Талея гонялась за извиняющимся Джон-Томом вокруг дерева.

– Смарите внимательно, можа это вас чему-нибудь да научит, – внушал папаша потомству. – Люди вечно откалывают что-нибудь эдакое. Так они выражают свои чувства после долгой разлуки. Люди – как часы, их всегда надо заводить. Скоро у этой парочки завод кончится. Тада их охватит любовь, и они упадут друг другу в объятия.

И действительно, Талея вскоре запыхалась. Джон-Том дал ей выпустить пар и, будто следуя совету Маджа, прижал к себе. У нее хватило сил лишь на то, чтобы слабо молотить кулачками ему в грудь. Но вскоре удары сменились контактами совсем иного рода.

– Теперь дама плачет, – задумчиво сказала Застава. – Он делает ей больно?

– Нет. Они просто показывают друг другу любовь, – пояснил Мадж.

– Человеки чокнутые, – сказал Царапка, один из двух сыновей.

– Абсолютно. Все люди чокнутые, а эти двое пуще других. Зато они бывают смешными. Дадим им еще пару минут потискаться, а потом глянем, что там мой старый друг принес из своего мира, а?

Но до того, как это произошло, явился Клотагорб. Старый чародей двигался чуточку медленнее и чуточку суетливее, чем до ухода Джон-Тома, но его мудрый взор не упускал ничего.

– Хорошо, что ты снова с нами, мальчик мой. Я всегда чувствовал – с той самой поры, как ты объявился среди нас и мы разделались с Броненосным народом, – что твое место здесь. Зайдем в дом, на солнце жарковато.

Все зашли в Древо Клотагорба. Выдрята демонстрировали чудеса благовоспитанности, и Маджу приходилось лишь раз в две минуты шлепать одного или другого, чтобы не высовывались. Джон-Том сидел в своем любимом кресле, прихлебывая селесассовый чай, а Талея притулилась рядом на полу. Сорбл подавал угощение.

– Смешно: пока я жил здесь, я думал только о доме, а когда попал домой, не переставая мечтал очутиться здесь. – Джон-Том улыбнулся жене, положившей голову ему на колено. – Ну, а раз Талея осталась здесь, мое возвращение стало просто неизбежным. Дома я должен был привести в порядок дела. Я говорил всем и каждому, что выполнял секретную правительственную миссию и что, наверно, скоро придется снова уехать на более длительный срок. Все были озадачены и смущены, особенно родители, но в конце концов проявили понимание. Сказали, что если хорошо платят и я доволен, то все к лучшему.

– Хоть ты доволен, – ввернул Мадж.

– Будучи дома, я ощутил, что сердцем, а то и разумом не гожусь на роль адвоката – стряпчего, как вы это называете. Кроме того, я обнаружил, что после чаропения быть солистом рок-группы ужасно скучно.