Всем смертям назло   ::   Давыдов Вадим

Если вам кто-нибудь ещё покажет рисунок, похожий на этот – или фотографию, – обещайте этому человеку золотые горы и позвоните мне. А если меня не будет на месте – передайте графине. Она обо всём полностью осведомлена.

– Ага, – кивнул ювелир. – Не сомневайтесь. Надеюсь, вы хорошенько переломаете этим сволочам все ноги, когда доберётесь до них. От всей души желал бы узнать, что вам это удалось. А если они ещё как-то замешаны в том, что случилось с бедняжкой графиней – может быть, пригласите меня поучаствовать? У меня есть такой здоровенный револьвер…

– А я что делаю?! – усмехнулся Гурьев, протягивая ювелиру ладонь и с удовольствием наблюдая, как в бороде старика расцветает счастливая мальчишеская улыбка.

* * *



– Какая чудесная вещь, – вздохнула Рэйчел, передавая кольцо Ладягину, и посмотрела на Гурьева. – Рисунок – это рисунок, а когда видишь его, почти совершенно как настоящее… Правда, как хорошо, что мы обратились к Милрайсу! Я знала – тебе легко удастся втереться к нему в доверие. Я же говорила – он очень славный старик. И очень добрый.

Ладягин, совершенно забыв о кольце, уставился на Рэйчел. Ну да, подумал Гурьев. И что характерно: чем славнее старики, – а также все остальные, включая птиц и зверей, – тем быстрее они понимают, Рэйчел. И готовы – за тебя, за твою улыбку – Бог знает на что. А вот что касается иных …

– Почему вы так на меня смотрите? – нахмурилась Рэйчел, переводя взгляд с Гурьева на Ладягина и обратно. – В чём дело?

– А какого-нибудь противного старика вы знаете, сударыня? – осторожно спросил Ладягин. – Хотя бы одного какого-нибудь, завалящего?

– Ну, конечно же, знаю. Но не могу же я на всех так смотреть всё время, как Джейк. Людям надо чаще улыбаться – и они когда-нибудь обязательно улыбнутся в ответ, – и Рэйчел подкрепила свой теоретический постулат наглядной практической демонстрацией, от которой Ладягин начал рассупониваться прямо на глазах.

Чтобы прервать этот процесс до того, как он станет необратимым, Гурьев подвинулся поближе к инженеру:

– Так что же вы скажете, Владимир Иванович?

– Похоже, он прав, этот ваш ювелир… – встряхнулся оружейник, с усилием переключаясь. – Да… Ключ. Интересный же должен быть, скажу я вам, замочек, Яков Кириллович! Челлини, Флоренция… Возрождение… Интересно, очень интересно!

– Но почему такой дорогой камень? Не понимаю. Сам камень является уже достаточным поводом для возбуждения алчности. Неужели нельзя было сделать что-нибудь менее яркое?

– Кто знает, для кого на самом деле предназначалось кольцо, – задумчиво произнёс Ладягин. – Изумруд… Огранка… Погодите!

– Что?

– Оптика!!! – Ладягин вскочил. – Ну, разумеется! Яков Кириллович! Оптика! Замок наверняка имеет оптическую рабочую часть!

– И как вы себе это представляете, Владимир Иванович?!

– Пока никак, – немного сник Ладягин. – И боюсь, вряд ли смогу когда-либо представить. Но пофантазировать, конечно, можно…

– Стоит ли?

– Стоит, – хотя бы затем, чтобы примерно представить себе размеры объекта, который содержит замок. Это наверняка что-нибудь достаточно большое. Возможно, неподвижное. Больше пока не скажу.

– Ну, и достаточно, – решил Гурьев. – В конце концов, у вас и без того – дел невпроворот. Как только разберёмся с Пиренеями – займусь вплотную любопытным господином, проявляющим такой странный интерес к тем же самым людям и предметам, что крайне интересуют меня самого!



Документы. Ноябрь 1933 г.

Уполномоченному ГПУ по Забайкальскому р-ну тов. Глинскому.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Докладная записка [1] по ситуации в Трехречьи (фрагмент)

Трёхречье Манчжурское разделено на две волости, в соответствии с неким планом, утверждённым, как провозглашается, белоказачьим атаманом Семёновым.